Федор Раззаков - Алла Пугачева: По ступеням славы

С этими мыслями я поехал в общежитие в Кунцево, к своим самым близким друзьям. Они стали утешать, сбегали в гастроном за бутылочкой. Мы выпили и легли спать.

Рано утром часов в семь меня будят. Надо мной стоит Алла и спрашивает: «Ты чего? Мы ведь решили идти в ЗАГС подавать заявление…» Я опешил и забормотал: «А как же Валера Романов?» — «Романов уехал», — успокоила она».

Свадьбу молодые сыграли в октябре того же 69-го. Денег, которые они заработали во время летних гастролей, хватило, чтобы сшить жениху свадебный костюм, невесте купить платье и снять столовую на Крестьянской заставе, куда было приглашено аж 90 человек. Подавляющая часть гостей были из Москвы. Из Литвы приехало человек пять — родители жениха и друзья. Свидетелями на свадьбе были: со стороны жениха художник-сюрреалист Виктор Кротов, со стороны невесты — её сокурсница по училищу Наталья Лебедева.

С жильём молодым повезло: благодаря стараниям директора музыкального училища имени Ипполитова-Иванова Гедевановой, которая была ещё и депутатом Ждановского района, им удалось получить комнату на той же Крестьянке. Пусть в старом, полусписанном доме-развалюхе, зато там у них была своя собственная комната (в другой проживала молодая семья с ребёнком). Вместе со своим армейским другом Орбакас за два дня сделал там ремонт. Горячей воды, правда, в доме не было, но поблизости находились Воронцовские бани, куда молодожёны и ходили каждые выходные.

Вместе со своим супругом Пугачёва продолжала гастролировать по российской глубинке. Однако, несмотря на то что в концертных программах, где она выступала, зрители принимали её особенно тепло, эстрадные чиновники были совсем иного мнения о её вокальных способностях. Именно этим объяснялось то, что, когда в 1970 году курс Орбакаса закончил училище, его в полном составе приняли в Московскую областную филармонию, а перед Пугачёвой поставили шлагбаум. Ей так и сказали, что её творческая манера — это калька с худших образцов западных исполнителей. И тогда она ушла в вокально-инструментальный ансамбль «Новый электрон», который хотя и был приписан к Липецкой филармонии, но базировался в Москве. Сосватал Пугачёву в этот ВИА её старый приятель с Воронцовской улицы Валерий Приказчиков, который был… руководителем «Электрона».

Между тем стоило Пугачёвой только объявиться в Липецкой филармонии, как на неё тут же «положил глаз» один из тамошних руководителей области. Он слыл большим женолюбом и не пропускал мимо себя практически ни одной юбки. Вот и новенькую солистку «Нового электрона» он как-то пригласил в свой кабинет и вкрадчивым голосом стал интересоваться, а не боязно ли ей мотаться со своим ансамблем по самым глухим уголкам провинции. «Но это же моя работа», — недоуменно пожала плечами Пугачёва. «Работа разная бывает, — гнул свою линию руководитель. — Например, я мог бы замолвить за тебя словечко перед филармонией, и ты бы как сыр в масле каталась». — «А что для этого нужно?» — спросила гостья, которая по лоснящимся от похоти глазам хозяина кабинета уже начала догадываться о его намерениях. «Ровным счётом сущие пустяки, — оживился руководитель, подошёл к креслу, где сидела Пугачёва, и нежно положил свои руки ей на плечи. — А нужно мне, милочка моя…».

Однако гостья не дала ему договорить. Выскользнув из его цепких рук, она чуть ли не по стеночке попятилась к двери. «Я подумаю над вашим предложением», — только и сумела выдавить из себя Пугачёва, спиной открыла дверь и выскользнула в коридор. История продолжения не имела, поскольку Пугачёва сделала все возможное, чтобы больше на глаза этому человеку не попадаться.

Не секрет, что многие молодые певицы, поставленные перед тем же выбором, что и Пугачёва, вынуждены были уступать притязаниям высокопоставленных кавалеров. За это они имели звания, хорошие ставки и другие блага, позволявшие им жить безбедно. Пугачёва шла иным путём: дорогу к славе она прокладывала не собственным телом, а талантом. За что поначалу и «огребала» по полной программе. На рубеже 70-х Пугачёва являла собой типичного представителя самого низшего эшелона отечественной эстрады. Разъезжала с мало кому известным ансамблем по городам и весям, жила в самых дешёвых провинциальных гостиницах, где по коридорам косяками бегали тараканы и даже крысы. Обедала в зачуханных столовых, а иной раз и прямо в гостиничном номере, для чего с собой на гастроли брала самодельный кипятильник и маленькую электроплитку. Одевалась она тоже бедно — иной раз подолгу ходила в одной-единственной водолазке. Да и как было разгуляться, если её ставка в те годы была 7 рублей за концерт. Никому не могло присниться, что каких-нибудь пять-шесть лет спустя она станет звездой советской эстрады.

А тогда на вершине эстрадного Олимпа сияли другие звезды. Это были Эдита Пьеха, Людмила Зыкина, Майя Кристалинская, Лариса Мондрус, Нина Дорда, Мария Пахоменко, Гелена Великанова, Тамара Миансарова, Галина Ненашева, Александра Стрельченко, Вероника Круглова, Мария Лукач, Ирина Бржевская, Алла Иошпе, Нина Пантелеева. Именно их лица мелькали на голубых экранах, их песни транслировало радио, а портреты красовались на обложках глянцевых журналов типа «Огонька» или «Работницы».

Между тем ранним летом Орбакас повёз свою молодую жену к себе на родину, в Каунас. Пробыв у родителей Миколаса несколько дней, молодые затем уехали отдыхать на Балтийское побережье. Вечером 12 июня они сидели в ресторанчике близ моря, пили шампанское, а по телевизору в это время показывали международный конкурс «Золотой Орфей» из Болгарии. Алла внимательно следила за выступающими и иногда сопровождала их выступления такими комментариями:

— Вы только посмотрите, выступают все, кому не лень. Еле рот раскрывают! А я сижу себе здесь и не выступаю!

Посетители, сидевшие в тот час в ресторане, с удивлением смотрели на странную русскую, которая так энергично комментирует чуть ли не каждое выступление. Когда передача закончилась, Алла с мужем отправились на море. Там они долго бродили по берегу, а когда собирались уходить, Алла внезапно сняла босоножки, забежала по щиколотки в воду и на весь берег стала кричать: «Я тоже буду петь на „Орфее“! Обязательно буду! Вы слышите? Я буду там петь! Я, Алла Пугачёва!» Орбакас в ответ заразительно смеялся, в душе считая, что его супругу посетило минутное помешательство.

Вернувшись из Прибалтики, супруги вновь разъехались в разные стороны: гастролировали они от разных филармоний. Однако в августе им повезло: Пугачёвой разрешили отправиться вместе с мужем в совместные гастроли от Московской областной филармонии. И молодые немедленно воспользовались этим случаем. В короткой паузе между концертами в Ярославле и Хабаровске Пугачёва забеременела. На дворе стояло начало сентября. Спустя месяц, уже в Москве, она сообщила об этом мужу. Причём однозначно сказала, что родится мальчик. Узнала она об этом не из результатов УЗИ (тогда их ещё не делали), а из выводов своих подруг, которым она рассказала о своей беременности чуть раньше, чем мужу. Подруги определили пол ребёнка тоже не по научной методике, а по косвенным приметам: мол, звезды предсказывают, да и по линиям на ладони роженицы однозначно выходит — пацан. Короче, убедили будущих родителей в правильности своих выводов, и те даже имя первенцу заранее придумали — Станислав. Как мы теперь знаем, ошибочка вышла. Но об этом рассказ впереди.