Наталья Сац - Новеллы моей жизни. Том 2

На доме, который звучит сейчас, рельефная надпись:

Яркие красочные плакаты под балконом. Большинство прохожих, поняв, в чем дело, идут дальше, улыбаясь: хорошее для детей затеяли.

Хорошо сказал Маяковский, а Алексей Максимович Горький еще лучше:

Давайте зайдем в здание этого театра. Разденьтесь здесь слева и пойдем по широкой лестнице вверх. Вот стенд «Композитор, музыку которого ты сегодня слушаешь» — портреты композитора и либреттиста оперы дополнены сведениями, где учились, какие произведения уже написали эти «друзья школьников». Пойдем направо в большой кабинет директора: через стекло большого шкафа глядят подарки, полученные театром из разных городов, где он гастролировал. Вязью написанный на блестящей черной доске адрес-благодарность театру работы мастеров Палеха от города Иванова; вделанные в дерево куски стали от рабочих завода «Электросталь» — больших друзей театра; адрес с надписью из инкрустированного янтаря от Литовской республики; Синяя птица и Золотой ключик — резные фигуры «на счастье» нашему театру от московских школьников; почетный диплом на английском от педагогов средних и высших школ США. Много приятного. На стене картина «Владимир Ильич Ленин среди детей» — подарок художника Н. Н. Жукова, портрет с собственноручной надписью Д. Д. Шостаковича… Комната большая, в ней два рояля.

Раздается голос помрежа: «Пес и Козел — к Наталии Ильиничне». Входят дворовый Пес — с черным носом, обвислыми ушами, большими добрыми глазами — и очень прямой, с завитками рогов и длинными волосами, как у самых «модерновых» из юношей, Козел с гитарой. Понимаете, конечно? Шучу. Это артисты нашего театра, работающие у нас со дня открытия. Пес — Геннадий Пискунов. У него красивый бас, но за право стать солистом оперы боролся со многими трудностями. Приехал в Москву с Валдая, где жили его родители-колхозники, с отличием окончил ГИТИС, но сколько за этими скупыми словами преодолений! Пес — одна из немногих «добрых» ролей Пискунова. Совсем другой он — властный, подтянутый, острый в движениях — в роли Диктатора (опера Т. Н. Хренникова «Мальчик-великан»), полон восточного коварства в роли богача Галсана (опера Б. Ямпилова «Чудесный клад»). Юлий Глубоков, который явился сейчас ко мне в кабинет в обличье Козла, в противоположность Пискунову, по преимуществу исполняет положительные роли, хотя ценит возможность перевоплощений, любит расширять свой творческий диапазон. У него красивый драматический тенор, он строен, его лицо хорошо принимает любой грим. Органичен он в роли Левши (опера «Левша» ан. Н. Александрова). Ни малейшей позы, показа себя, своих вокальных возможностей: искренний, непосредственный, «всамделишный».

Иветта Лаптева, которая так мила в роли Мамы-Кошки, — из артистической семьи. С ранних лет полюбила театр и музыку, пришла в Детский музыкальный театр, когда он только создавался, завоевала признание детей и взрослых. Когда она получает новую роль, поражаешься беспокойным поискам правды образа, который собирается создать.

Тот, кто видел Татьяну Глухову в Красной Шапочке, пожимает плечами: эта худенькая, белокурая девочка — артистка?! Да, и с очень хорошим голосом. Возможно, сама природа сотворила ее именно для нашего театра. Настоящим Буратино с озорными глазами и длинным носом «смотрится» Галина Скрипникова. Сейчас буду репетировать с Лидией Кутиловой и Ольгой Борисовой, и вы порадуетесь их голосам, а В. Богаченко, В. Алейников, Б. Соловьев рядом с ними покажутся вам великанами. Нам очень полезны эти контрасты для большей сценической выразительности.

Но зовут в балетный класс. Он у нас большой, есть очень интересные артисты, но пока их только двадцать. А четвертый этаж все перекрыл по мощи звучания. Главный дирижер В. М. Яковлев репетирует с оркестром, в котором пока еще у нас только сорок пять человек, а будет… будет? Будет!…

Наши спектакли играем в помещении Музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко и в Театре оперетты. И все равно всех желающих купить билеты вместить не удается. О самом главном, сокровенном, о Детском музыкальном театре не написала и сотой доли того, что… еще напишу, потом.

Звучит наш дом, звучим мы и в других зданиях, в других городах нашей страны, ибо в сердцах ребят звучит потребность слушать музыку, и это — самое главное!

Да, я теперь снова счастлива, как птица в воздухе, как рыба в воде.

У меня снова есть основное в жизни, та моя атмосфера, вне которой не могу по-настоящему дышать, ощущать полноту жизни: театр, да еще первый и пока единственный в мире — Детский музыкальный театр, где уже и сейчас родной коллектив из 250 его строителей, а будет… будет? Дочитайте эту книгу до конца и узнаете, что БУДЕТ.

Мне открыт весь мир, возможность общения с интереснейшими людьми. Как это дорого!

Леонид Леонов врезался в советскую литературу сразу и навсегда. Неожиданно и властно. Станиславский как-то сказал о нем:

— У Леонова есть что-то эдакое… леоновское.

Сила самобытности характера. Такие не входят робко и постепенно.

Чем— то Леонов похож на Маяковского. Умением бороться «во что бы то ни стало» за свои принципы в литературе? Внешним холодком при постоянном внутреннем горении? Категорическим неприятием работы ради успеха, чтобы раствориться во вкусах и «вкусиках»? Может быть…

Помню, как в первые годы после Октября, в клубе литераторов и разношерстных эстетствующих с забавным названием «Стойло Пегаса» выступление Маяковского далеко не у всех посетителей нашло признание. А затем с гитарой в руке появился красавец поэт Кусиков и пропел свое: «Обидно, досадно до слез, до мучения, что в жизни так поздно мы встретились с тобой…»

И вдруг овация, восторги.

Маяковский отошел в сторону, тут же написал несколько строчек и под гром аплодисментов прочел их:

Опасность разменять на «вкусики» тот слиток творческого дара, который писатель ощущает в своей груди, всегда велика. Нужна большая воля, чтобы оградить свое «я» от случайных воздействий.

Леонов в молодости был очень красив, пленительно кареглаз, с каштановыми волосами — много их и было и осталось, — волосами, находившими на его голове какие-то удивительные ритмы. Он и сейчас еще по-юношески строен.

Как— то недавно в Переделкине поэт Александр Жаров развел руками:

— Был красивее всех нас — факт, а никаких историй романтических с его именем никогда не связывали.