Александр Бондаренко - Юрий Дроздов

Понятно, что к штурму Берлина готовилось не только советское, но и гитлеровское командование, максимально усиливавшее группировку своих войск на этом главном, теперь уже последнем направлении войны. Если в Первую мировую главным для Германии был, безусловно, Западный фронт, где сражались английские и французские войска, то теперь «полюса» однозначно поменялись, и Западный фронт, против которого во Второй мировой войне действовали англо-американцы, немцами просто-таки обнажался. Открывая чуть ли не беспрепятственный путь для союзников, немецко-фашистское командование перебрасывало оттуда войска на свой Восточный фронт, на защиту Берлина. Сюда же стягивались последние оставшиеся части и соединения из внутренних районов Германии. Численность этих войск увеличивалась за счёт «тотальной мобилизации», когда на военную службу призывались немцы в возрасте от шестнадцати до шестидесяти пяти лет.

Советские артисты-куплетисты, выступая перед бойцами, пели по этому поводу: «Мой любимый старый дед в шлем тотально был одет». Это казалось смешно, но в действительности ничего смешного тут не было: и старый ветеран Первой мировой с пулемётом «MG», и четырнадцатилетний мальчишка из гитлерюгенда с фаустпатроном – все они представляли реальную опасность, потому как каждый из них неминуемо утащил бы с собой на тот свет сколько-нибудь советских солдат.

В результате всех этих лихорадочных мер фюреру удалось сосредоточить в Берлине и его окрестностях до миллиона солдат и офицеров, 10 400 орудий и миномётов, 1500 танков и штурмовых орудий и три миллиона фаустпатронов. В воздух над столицей доживавшего свои последние дни «тысячелетнего рейха» могли подняться 3300 боевых самолётов. На подступах к Берлину была создана мощная система оборонительных рубежей общей глубиной до 90 километров.

В штабах между тем шла своя работа, в результате которой неоднократно менялись и корректировались недавно ещё столь тщательно составленные планы. Вот так, вдруг, и получилось, что 3-я Ударная армия получила задачу наносить удар по Берлину.

«Основная роль в овладении Берлином отводилась 1-му Белорусскому фронту, которым командовал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

В составе войск 1-го Белорусского фронта к участию в Берлинской операции готовилась и 3-я ударная армия, в которую входили 12-й гвардейский, 7-й и 79-й стрелковые корпуса. Находясь на направлении главного удара фронта, в первом его эшелоне, она получила задачу прорвать оборону противника на участке Золиканте, Форстаккер, разгромить противостоящие части противника и, развивая удар в общем направлении Нейтреббин, Мецдорф, Бернау, Биркенвердер, к исходу третьего дня операции овладеть рубежом Альбертсхоф, Таерфельде, Леме. В дальнейшем наступать в обход Берлина с севера в направлении Бернау, Глиникке, Ней-Дебериц и на восьмой день операции овладеть районом Хеннигсдорф, Фарланд, Гатов, Шпандау, расположенным западнее Берлина. Справа наступала 47-я армия, слева – 5-я ударная армия.

3-й ударной армии противостояли 309-я пехотная дивизия, части дивизии “Курмарк”, 25-я моторизованная дивизия и мехдивизия “Мюнхенберг”. Всего противник здесь сосредоточил до 1640 орудий и миномётов, более 100 танков и самоходных установок и около 600 пулемётов.

Для выполнения поставленной задачи командующий армией решил прорыв обороны противника осуществить на участке 6 км силами 79-го и 12-го гвардейского стрелковых корпусов, нанося главный удар в центре полосы наступления в направлении Нейтреббин, Мецдорф, Бернау.

79-му и 12-му гвардейскому стрелковым корпусам ставилась задача прорвать оборону противника на участке Золиканте, Форстаккер, разгромить противостоящие части 309-й пехотной и 25-й моторизованной дивизий противника, к исходу дня овладеть второй полосой его обороны и обеспечить ввод в прорыв 9-го гвардейского танкового корпуса 2-й гвардейской танковой армии» 22.

Простите за эту длинную цитату из книги по истории 3-й Ударной армии, но она здесь отнюдь не случайна именно в таком объёме. Только представьте: громады войск и огромное количество вооружения с обеих сторон, добрый десяток каких-то совершенно незнакомых населённых пунктов, постоянно меняющиеся боевые планы – и посреди всего этого находится гвардии младший лейтенант, известный лишь своему непосредственному начальству, десятку подчинённых, то есть двум своим артиллерийским расчётам, и нескольким боевым товарищам. Словно бы песчинка на берегу стремительно текущей реки. Чьё-то неверное движение, резкий порыв ветра – и где она? Кто вспомнит? Разве что девушка Люда из военного госпиталя? Но и она долго ли будет думать про мелькнувшего и невесть куда сгинувшего молодого офицера, пусть даже и очень симпатичного? Война давно отучила людей зацикливаться на потерях. «Да, был – больше нету… Жаль!» Всё! Забыли. Как в той песне: «Живём случайно, расстаёмся, не скорбя…»

Но кто тогда думал о себе, что именно он будет убит в том самом завершающем бою? И вообще многим наивно верилось, что штурм Берлина станет самой последней битвой на Земле, а потом они будут иметь счастье долго-долго жить в мирном мире.

Разумеется, высшее командование Красной армии относилось к происходящему гораздо более реалистично. Маршал Жуков вспоминал:

«В целом проведённая работа по подготовке Берлинской операции была невиданной по своему размаху и напряжению. На сравнительно узком участке 1-го Белорусского фронта за короткое время было сосредоточено 77 стрелковых дивизий, 3155 танков и самоходных орудий, 14 628 орудий и миномётов и 1531 установка реактивной артиллерии. Мы были уверены в том, что с этими средствами и силами наши войска разгромят противника в самый короткий срок» 23.

Из этих 14 628 орудий два ствола – причём на общем фоне из числа самых маленьких по своему калибру – составляли взвод гвардии младшего лейтенанта Дроздова. Ему тогда было поручено восемь метров фронта: чтобы надёжно подавить оборону гитлеровцев, на участке прорыва создавалась плотность 266 орудий и миномётов на километр. Подсчитать несложно: порядка четырёх метров на одно орудие, восемь метров – на противотанковый взвод.

Хотя понятно, что на самом деле всё было совершенно не так, никто там пушки и гаубицы в ряд не ставил. Огромные дальнобойные орудия находились далеко за линией фронта, и пехота вспоминала о дальнобойщиках лишь тогда, когда слышала, как шелестят, пролетая в вышине, крупнокалиберные снаряды, именуемые «чемоданами»; противотанкисты же, напротив, стояли перед пехотой, воистину закрывали её собой – «ствол длинный, а жизнь короткая».

Впереди был самый трудный, самый поганый вид боя – бой в городе. Генерал-майор Козин вспоминал то, что видел своими глазами (нередко случается так, что мемуаристы вспоминают то, что видели другие):