Алексей Варламов - Григорий Распутин-Новый

Находившийся ранее в Перми Троицко-Сергиевский пехотный полк получил в этом году название "Пермский", и пермяки поднесли полку новое знамя. После торжественной церемонии пермская депутация была принята Государем. На другой день епископ Андроник служил литургию в походной церкви при штабе главнокомандующего в присутствии Государя и офицеров ставки. Когда Государь приложился ко кресту, владыка попросил у него позволения поговорить с ним наедине. Государь согласился и пригласил его в здание штаба. Во время свидания епископ стал увещевать Государя, говоря ему, что Григорий Распутин личность недостойная, что о нем много говорят грязного, нехорошего, и близость его к царской семье порождает множество сплетен и компрометирует Государя.

Молча выслушал Государь святителя, и когда тот кончил, встал с кресла и позвонил в колокольчик.

– Граф, проводите владыку! – сказал Государь вошедшему министру двора графу Фредериксу. И сам пошел к выходу. В дверях он обернулся и сказал:

– До свидания, владыка, советую вам не верить всякому вздору.

Император был задет этим выговором. Но святитель не мог не сказать того, в чем был убежден, ища не своей выгоды, а пользы Государя и народа. Ответ Государя и невозможность откровенного разговора с ним были весьма прискорбны ему.

В отличие от многих архиереев и пастырей, равнодушно смотревших на жизнь современного им государства, епископ считал это равнодушие пастырей к политической жизни страны весьма предосудительным, причину его видел в лени и нежелании потрудиться и вникнуть в существо происходящих событий».

Это было не совсем так. Причина «равнодушия пастырей» к политической жизни состояла не в их нежелании трудиться и лени, а в бесплодности всех усилий и трудов, некогда начатых епископом Феофаном и кем только не продолженных. Вразумить Императора не удалось никому, и от безысходности оставалось разве что слушать совета старца Гавриила или же идти по пути, предложенному протоиереем Владимиром Игнатьевичем Востоковым, одним из самых известных и ярких московских проповедников, входившим в окружение Великой Княгини Елизаветы Федоровны и А. Д. Самарина. В борьбе с Распутиным отец Владимир Востоков был ветераном. Еще в 1913 году за статью о Распутине, опубликованную в духовно-литературном ежемесячнике «Отклики на жизнь», он был удален митрополитом Макарием из Москвы в Успенскую церковь Брусенского монастыря под Коломной.

«Московский священник Востоков в издаваемом им журнале много писал о Распутине и об отношениях сего последнего ко Дворцу. В одной из своих статей он дерзнул употребить выражения недозволительные в отношении к священным особам. На это обращено было внимание Св. Синода, который дал знать мне, как епархиальному начальнику, чтобы Востоков административно перемещен был из Москвы в сельский приход», – писал об этом впоследствии митрополит.

Опала иерея не остудила и не помешала бороться против Распутина и в дальнейшем, вызывая гнев Императрицы.

«Был у священника Востокова, который все время открыто выступает против старца, – отметил в своем дневнике историк С. Мельгунов. – Востоков по поводу своих выступлений в журнале "Отклики и жизнь" (систематически конфискуются) был вызываем к Климовичу и Мрозовскому. Те требовали, чтобы Востоков прекратил свои выступления. Он решительно отказывался – это его долг <���…> Востоков утверждает, что Распутин – хлыст, который все делает, чтобы разрушить церковь и таинство брака. Востоков писал уфимскому епископу Андрею о том, что необходимо отторгнуться от официальной церкви, которая, благодаря Распутину, совершенно дискредитирована. Епископ Андрей убеждал Востокова повременить, но писал, что он и другие с ним.

По словам Востокова, собрал богатые материалы о Распутине Новоселов. Востоков говорит о необходимости обзавестись типографией для издания документов о Распутине. Священник заговорил о нелегальной типографии! Еще более знаменательно то, что Востоков говорит о необходимости переворота вроде тех, которые были при Екатерине, Павле. Нужен переворот, а не революция – последней, как духовный пастырь, он проповедовать не может. Если учесть связь Востокова с кружком Самарина, то станет ясным, что в этих кругах говорят определенно о перевороте».

Если все это правда, то получается еще один очаг заговора против Императора и Синода, причем идущий от священника. Ничего подобного бунту Илиодора тут быть не могло, и характерна реакция епископа на призыв иерея к неповиновению, но вместе с тем показательно общее настроение, свидетельствовавшее о переполненности того котла, в котором варилась русская история накануне революции. В том числе это касалось и внутрицерковных отношений.

В уже цитировавшемся в предыдущей главе письме некоего анонима к Вырубовой есть такие строки:

«Уважаемая Анна Александровна.

Я чуть не умер от разрыва сердца, прочитав полученный от нашего дорогого владыки Варнавы прилагаемый при сем духовный журнал "Отклики жизни". Боже мой, какие патентованные мерзавцы господа Самарин и Щербатов. Дальше этого идти некуда. Я позволил себе подчеркнуть Вам все вопиющие грязные подлости поганого попа Востокова, законоучителя дома Самариных, которого мало вверх ногами повесить. Он, как Вы изволите усмотреть из подчеркнутых мест, говорит о развале Церкви и христианской этики. То, что проповедают разные жидки в своих газетах "Дне", "Биржевке" и других, все это бледнеет пред писаниями этого служителя нашей Церкви. Не подлежит никакому сомнению, что без поддержки Самарина и его компании этот зарвавшийся поп не посмел бы писать такие мерзости. Они сами не верят в то, что приписывают Распутину и Варнаве, но посредством нападок на них они стремятся поколебать Престол, авторитет власти и посеять в стране смуту. Это последнее обстоятельство заставляет именно обратить серьезное внимание на всех этих зловредных лиц. Особенно возмутительно прошение Министру Внутренних Дел князю Щербатову на странице 139, поданное ему священником Востоковым и его прихожанами 2 сего сентября. В нем говорится, что Григорий Ефимович "явно сочувствует преступной немецкой партии и что он более вредный, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции".

Как изволите видеть, простой, бесхитростный русский сибиряк, беззаветно преданный нашей ЦАРСТВЕННОЙ Семье, является для этих господ более опасным и вредным, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции. Это ясно показывает, куда метят поп Востоков и его вдохновители Самарин, Джунковский, Гучков и другие».

Заканчивалось же это послание просьбой «представить прилагаемый журнал ИХ ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВАМ».