Алексей Варламов - Григорий Распутин-Новый

А начались контакты Григория Распутина с еврейскими кругами, судя по всему, не позднее зимы 1913/14 года. Именно к этой поре относятся воспоминания известного адвоката и общественного деятеля Генриха Борисовича Слиозберга: «Ему сказали, что я могу иметь влияние на еврейские финансовые круги… Я не имел основания уклониться от этого свидания».

О евреях и Распутине можно прочитать в мемуарах секретаря Распутина Арона Симановича. Проблема состоит лишь в том, что количество фактических ошибок в этой, неизвестно кем и при каких обстоятельствах написанной, книге таково, что доверия она вызывает чрезвычайно мало, хотя и сбрасывать ее полностью со счетов тоже нельзя. Ее неведомый автор какие-то вещи знал хорошо, а какие-то весьма приблизительно, часто путался и в хронологии событий, и в их последовательности, и в действующих лицах, и в обстоятельствах. Появление Распутина при дворе, его отношения с Государем, миф о том, что Распутин лечил императора от алкоголизма, история о том, как в обмен на удаление Илиодора был назначен министром внутренних дел А. Н. Хвостов – все эти нелепости, содержащиеся в записках секретаря Распутина, венцом которых стала легенда о рождении цесаревича Алексея от генерала Орлова, – можно перечислять без конца.

«Только иностранец, не очень критически разбирающийся в русских источниках, может серьезно сослаться на фантастическое в полном смысле этого слова воспоминание Симановича как на источник, которому можно доверять <���…> Не он, конечно, сочинил свои примечательные воспоминания – шедевр сочетания двух классических типов русской литературы: гоголевского "Хлестакова" и "Вральмана" Фонвизина», – писал С. П. Мельгунов.

«Отвратительный привкус книжки Симановича <���…> не может, однако, разрешить нам роскошь полного игнорирования его рассказов: кое в чем они подтверждаются другими и более верными источниками», – косвенно возражал другой эмигрантский исследователь русской революции, меньшевик Григорий Яковлевич Аронсон.

Однако кто бы ни был автором «Распутина и евреев», сам Арон Симанович – не вымышленное лицо, а реальный человек, который входил в окружение Распутина и был его секретарем.

«Тобольский мужик Распутин, не игравший, по мнению некоторых людей, политической роли, имел… личного секретаря, – писал в книге «Убийство царской семьи» следователь Н. А. Соколов. – Им был петроградский торговец бриллиантами Арон Самуилович Симанович, еврей.

Богатый человек, имевший свое торговое дело и свою квартиру, Симанович почему-то все время пребывал в квартире Распутина. Он там был свой человек, и Матрена, дочь Распутина, ласково называет его в своем дневнике "Симочкой".

Открывался бесконечно широкий горизонт эксплуатировать пьяного мужика-невежду, хотя и его именем, но часто и без его ведома».

«…услужливый, ловкий, когда-то совсем маленький комиссионер, а теперь разбогатевший при войне делец… Он был обязан Распутину излечением сына и был предан "Старцу", пожалуй, искреннее, чем кто-либо другой. В деле заговора Ржевского он оказал Распутину большую услугу, был выслан Хвостовым, затем возвращен и остался верным при нем человеком», – писал о Симановиче генерал Спиридович.

«…первой гильдии купец… только числится в купцах, никакой торговлей не занимается, но играет в азартные игры в разных клубах. Почти ежедневно ездит к Распутину… Весьма вредный и большой проныра, способный пойти на любую аферу и спекуляцию», – охарактеризовал его агент охранного отделения.

«Симанович состоит на учете сыскной полиции как клубный игрок и ростовщик, помещающий свой капитал, в 200 тыс. руб., путем отдачи под большие проценты золотой кутящей петроградской молодежи <���…> он был отличный семьянин, дал детям хорошее образование и воспитание, умел держать себя с достоинством в присутствии А. А. Вырубовой, был большим националистом и оказывал бедным своим соплеменникам, при поддержке Распутина, бескорыстную помощь в деле оставления их на жительстве в столицах, старался через Распутина воздействовать в высоких сферах на изменение правительством политики в еврейском вопросе», – рассказывал о нем Белецкий.

«Симанович был торговец бриллиантами, как говорится, "из-под полы" и в то же время азартный клубный игрок. Называли его клубным "арапом", но думаю, что вряд ли это было верно, так как игру он вел честную и большую частью проигрывал, – свидетельствовал хорошо информированный Глобачев. – Симанович был необразован, плохо говорил по-русски, но весьма неглуп, с большой практической сметкой. Несмотря на личные выгоды, которые ему давала его близость к Распутину, он все же был по-своему к нему привязан и оберегал его интересы. Помимо своих личных дел, он выполнял миссию евреев, добивавшихся закона об отмене черты оседлости и равноправия…»

«Если среди просителей находились генералы, то он, – писал сам Симанович о Распутине, – насмешливо говорил им: "Дорогие генералы, вы привыкли быть принимаемыми всегда первыми. Но здесь находятся бесправные евреи, и я еще их сперва должен отпустить. Евреи подходите. Я хочу для вас все сделать"».

Из показаний Штюрмера известно, что, когда Симанович за какое-то мелкое преступление был выслан из Петрограда, Распутин добился того, чтобы Императрица отправила письмо председателю Совета министров Штюрмеру с просьбой Симановича вернуть. А согласно показаниям Манасевича-Мануйлова, в ближайшем распутинском окружении именно Симанович был тем человеком, который более всех беспокоился за жизнь Распутина и боялся, что его убьют.

«Симанович рассказывает, что некий Ржевский должен совершить это убийство… Симанович очень путанно, но, во всяком случае, установил факт, что Хвостов находится в сношениях с Ржевским и что хотят убить Распутина… я привел этого Симановича… Симанович рассказал то же…»

Так или не так было на самом деле, сейчас уже детали не воскресить, главное в этом сюжете то, что опытного странника окружали не просто евреи, но довольно темные личности еврейской национальности, подобно тому, как окружали и темные русские, а также представители иных народов. Распутин, по-видимому, вообще обладал удивительной способностью притягивать к себе людей и необыкновенно светлых, чистых, какими были в его окружении в течение нескольких лет епископ Феофан, иеромонах Вениамин и какими оставались до конца члены Царской Семьи, и вместе с тем людей крайне нечистоплотных. Причем с годами первых становилось все меньше, а вторых, по мере возрастания его силы и влиятельности, напротив, все больше, и это тоже по-своему объективно отражало духовную трансформацию сибирского странника.

«На самых же верхах монархии – в болезненном окружении Григория Распутина – играла заметную роль маленькая группа весьма подозрительных лиц, – писал Солженицын в книге «Двести лет вместе». – Они вызывали негодование не только у правых кругов, – вот в мае 1916 французский посол в Петрограде Морис Палеолог записал в дневнике: "Кучка еврейских финансистов и грязных спекулянтов, Рубинштейн, Манус и др., заключили с ним [Распутиным] союз и щедро его вознаграждают за содействие им. По их указаниям, он посылает записки министрам, в банки и разным влиятельным лицам".