Джошуа Грин - Непокоренный. От чудом уцелевшего в Освенциме до легенды Уолл-стрит: выдающаяся история Зигберта Вильцига

«Я не хочу в тебя стрелять, – сказал полицейский. – Но если ты попытаешься убежать, мне придется».

«Хорошо, слово чести, – ответил Зигберт. – Ты можешь делать со мной все, что тебе нужно. Стрелять тебе не придется. Я буду сидеть здесь, рядом с тобой». Он протянул полицейскому свою грязную руку, и тот пожал ее. Руки Зигберта были грязными после трудового дня. Ламповая фабрика Вебера больше не делала лампы. Мощности переоборудовали под производство оружия, которое требовалось германской армии на войне.

В течение двух предыдущих лет Зигберт работал по шесть дней в неделю по двенадцать часов в день. Половину месяца у него была дневная смена, вторую половину – ночная. По большей части на заводе делали алюминиевые оболочки для бомб, которые поставлялись в Африку в армию фельдмаршала Роммеля [8] Иоганн Эрвин Ойген Роммель (1891–1944) – немецкий генерал и военный теоретик. Известный как Лис Пустыни, он был фельдмаршалом вермахта нацистской Германии во время Второй мировой войны. . Работа Зигберта заключалась в том, чтобы крепить оболочки мин на моторизованное колесо, которое вращалось, как вертикальный токарный станок. Когда оболочка поворачивалась, Зигберт вдавливал твердый стальной резец в металлическую поверхность оболочки, проделывая желобки. Из-под резца вырывались острые спиральные опилки, и иногда, чтобы замедлить работу, он бросал пригоршню опилок в отверстие, где станок смазывался маслом, чего порой было достаточно, чтобы сжечь мотор. При этом нужно было быть очень осторожным: если бы это заметил рабочий-нееврей, на него бы донесли.

Зигберт предположил, что это и могло быть причиной ареста. Симпатичная немка-христианка, работавшая рядом с ним, определенно знала, чем он порой занимается. Но он надеялся, что донесла на него не она: порой она оставляла ему немного хлеба в бумажном пакете и, как он хотел верить, флиртовала с ним – обычные фантазии шестнадцатилетнего подростка о романе с женщиной вдвое старше его. До того как начать работать на фабрике Вебера, он был знаком с красивой девушкой по имени Мариан, чья семья жила в модном пригороде Берлина Шарлоттенбурге. Раз в месяц днем в воскресенье Зигберт и Мариан проводили время вдвоем в уголке местного еврейского кладбища, где никто не мог бы их обнаружить. Потом он подумал и о другой девушке, которая работала рядом с ним на фабрике Вебера, всегда смотрела на него с обожанием и всегда носила темно-зеленое пальто. Однако сейчас было не время думать о девушках.

Полицейский наклонился к нему и прошептал: «На тебя есть данные».

Какие данные? Зигберт не мог понять. Сведения о нарушениях, содержащиеся в полицейском участке, в 1943 году были достаточным основанием для депортации еврея из Берлина. Тут он вспомнил, что пятью годами раньше, когда ему было одиннадцать, его застали выходящим из кинотеатра. Евреям запрещалось посещать подобные публичные заведения. В то время фильмы с Ширли Темпл собирали в кинотеатрах настоящие толпы. Немцы особенно полюбили светловолосую голубоглазую американскую чудо-девочку. Немецкие производители игрушек продавали коллекционные куклы Ширли Темпл. Табачная компания Ross Verlag предлагала «бонусные карточки» с Ширли Темпл в каждой пачке сигарет Zuban. Зигберт не особенно интересовался Ширли Темпл, но перед каждым сеансом в кинотеатрах крутили выпуски новостей, а их стоило посмотреть. В новостях рассказывалось, что происходит в остальном мире, а чем больше он будет знать об остальном мире, тем выше его шансы на спасение.

Зигберт нашел способ попадать в кинотеатры. Вместо того чтобы вышить желтую звезду Давида на куртке, как предписывалось всем евреям законом, он прикалывал ее булавкой, так что при покупке билета просто откреплял ее от одежды. После сеанса он снова прикалывал звезду, перед тем как выйти из здания, но в тот раз полиция поджидала прямо у кинотеатра и видела его манипуляции. Один полицейский подозвал его, осмотрел звезду и укололся булавкой. Хотя Зигберт был еще слишком мал, чтобы удерживать его надолго, и вскоре был отпущен домой, этот инцидент был занесен в полицейские протоколы. И вот сейчас он вновь был арестован, сидел в грузовике, представлял себе, как нацисты его убьют, и думал, не отправят ли его в одном из тех вагонов для скота, о которых шептались уже многие. За несколько лет до этого, когда полиция взялась за евреев, полицейские явились к ним на квартиру. Они увидели на стене гостиной медаль, полученную его отцом Исидором Вильцигом за Первую мировую войну, и молча удалились: с героями войны, даже с евреями, нужно было считаться. Но это произошло до «Хрустальной ночи» (Kristallnacht) в ноябре 1938 года, когда нацисты разгромили витрины еврейских магазинов, сожгли синагоги и арестовали 30 тысяч еврейских мужчин, включая старшего брата Зигберта, Джо, отправив их в концентрационные лагеря. Куда бы Зигберта сейчас ни везли, он понимал, что военные заслуги отца ему уже не помогут.

Грузовик остановился перед ветшающим доходным домом, где семья Вильциг жила со времени переезда в Берлин. Обитатели дома собирались на улице, вынося все, что могли взять с собой: еду, одеяла, простыни, посуду, профессиональные инструменты и личные вещи. Полицейский взял его за руку и велел присоединиться к какой-нибудь группе людей в ожидании депортации.

«Печатные машинки тоже берите! – кричал офицер СС растущей толпе людей. – И головки швейных машинок! Вас переселяют в безопасное место, где всем найдется работа!»

Зигберт понимал: нельзя верить ничему, что говорят нацисты. Он опасался самого худшего.

В одной из групп, ожидавших депортации, Зигберт увидел отца, мать и старшего брата Вилли. Рядом стояла его самая старшая сестра Марта, вместе с мужем и семилетним сыном. Другие братья Зигберта, Луис и Мартин, ждали погрузки в другой группе. У всех были чемоданы и сумки с едой. Полиция сгоняла всех в открытые грузовики. Зигберт забрался в один из грузовиков и увидел, что все его родственники тоже разошлись по грузовикам. Караван тронулся.

Через двадцать минут грузовики прибыли на окаймленное деревьями поле, где по выходным в теплую погоду Зигберт частенько наблюдал за тем, как богатые берлинцы ездят верхом. С полем граничила железнодорожная ветка. Эсэсовцы стали выталкивать людей из грузовиков и приказали строиться вдоль ветки, крича, что скоро придут поезда и увезут их в новое место проживания. Народу было очень много, и Зигберт потерял из виду своих родных. Издалека он увидел девушку в темно-зеленом пальто, одинокую и потерянную, а еще дальше заметил прекрасную Мариан из состоятельной шарлоттенбургской семьи – она стояла вместе с родителями. Мариан помахала ему, приглашая присоединиться. Зигберт помахал в ответ, но затем, подумав, бросился к девушке в темно-зеленом. Он напомнил себе, что она тоже происходила из бедной семьи, и все, чего она хотела, – это держать его за руку. Он почувствовал гордость, когда предпочел ее богатой и прекрасной Мариан.