Аделина Вязова - Через тернии к звёздам

Летом моим любимым занятием было катание на самокате. У меня был прекрасный зеленый самокат, на котором я рассекала по улицам и не только. Кататься с холма было еще прикольнее. Однажды я ехала с горки и упала, разодрала себе колени.

Еще я помню, как играла на улице перед домом. На мне было цветастое платье с двумя большими карманами. Мои карманы, как обычно, были доверху набиты всякой интересной мелочью. В какой-то момент я обернулась, посмотрела на дом и подумала: «Что я делаю? Почему мои карманы вечно чем-то набиты? Хорошие девочки должны выглядеть опрятно». Наверное, именно в тот момент я решила, что мне надо быть хорошей, и во многом пересмотрела свое поведение.

Каждое лето к нам в деревню приезжали двоюродные братья и сестры. Все они были старше меня и считали меня малявкой, старались быстрее от меня отвязаться и часто надо мной посмеивались. Тогда я думала, что они городские и поэтому во всем лучше меня: они лучше одевались, были более смелыми и раскованными…

У меня есть двоюродный брат Антон. Он на два года старше меня, и мы с ним в детстве дружили. У Антона всегда было много бредовых идей в голове, и он никогда не задумывался о последствиях. Помню, когда мне было лет шесть или семь, как-то мама полоскала на пруду белье, а мы с Антоном играли рядом. Через какое-то время мама закончила работу и ушла домой. Антон затеял игру: он катал по поверхности воды гусиное перышко, создавал рукой волны, перо уплывало, а я пыталась поймать. В какой-то момент перышко уплыло слишком далеко, я потянулась за ним и упала в воду прямо в одежде и обуви. Я очень сильно испугалась, что утону, и, наверное, сильно кричала, потому что прибежала моя сестра, которая играла довольно далеко от нас. Настя достала меня из воды, повела домой, незаметно вынесла мне сухую одежду и переодела. Родителям мы так и ничего не рассказали.

В другой раз Антон нашел в гараже моего отца гамак. Ему очень хотелось его куда-нибудь повесить. В огороде он, видимо, не нашел для него подходящего места и понес его в лес. Там он подвесил этот гамак не между двумя деревьями, как положено, а между двумя большими ветвями тополя на высоте два-три метра. Потом он позвал меня и мою сестру оценить, как он хорошо придумал. Мы все втроем полезли в гамак. Ветки тополя не выдержали наш вес, и один конец гамака полетел стремительно вниз. Антон и Настя уцепились пальцами за гамак и повисли на высоте, а я лежала на спине и не успела ухватиться. Я пребольно упала. Внизу лежали большие срубленные ветки. Я очень сильно ударилась, получила сотрясение мозга и, кроме того, повредила позвоночник в области поясницы. Когда я встала на ноги, перед глазами все расплывалось. Я еле стояла на ногах. Голова раскалывалась. Низ спины болел. Я кое-как добрела до дома. Совсем не было сил. Я заглянула в дом: там было очень шумно и много гостей. Я не стала заходить в дом, боялась, что родители что-то заподозрят, ушла в летний дом, легла там на сундук и проспала пару часов в полном одиночестве. Взрослые об этом происшествии так ничего и не узнали. Сестра с Антоном не стали ничего рассказывать.

Еще мне запомнился один случай тех времен. Как-то раз после тяжелого рабочего дня родители истопили баню. Мама повела нас с сестрой мыться. Сестра была старше и, видимо, справлялась сама, а меня мыла мама. Она набрала в тазик холодной воды и должна была разбавить ее горячей, чтобы получилась теплая. В какой-то момент мама зачерпнула из котла горячую воду, задумалась и вылила ее мне прямо на спину. Струйки кипятка потекли по моей коже, обжигая и принося невыносимую боль. Я закричала от неожиданности и начала прыгать на месте. Моя сестра смотрела на меня и хохотала что есть силы. Мне было больно, а ее веселило, что я прыгаю. Потом мне остригли волосы, чтобы не прилипали к ожогу. Помню, я не столько переживала, что мне больно от ожогов, сколько стеснялась того, что у меня короткие волосы. Мне прописали какую-то мазь для заживления открытого ожога. Мама ее намазала и приложила марлю, чтобы прикрыть ожог. И мне опять было больно, но уже от того, что отдирали марлю со спины вместе с кусочками кожи.

Из средней школы я мало что помню. Средняя школа из моих воспоминаний — сплошная серость.

Я все время хотела быть отличницей. Родители от меня этого не требовали, но мама все время приводила нам в пример соседских девочек. Я отличницей никогда не была. Всегда у меня были четверки по какому-то предмету.

К пятому классу меня перестали обзывать, и у меня даже появилась подруга — Катя, та самая девочка, которую я облила чаем. Мы с ней проводили вместе все перемены и иногда даже после уроков оставались в школе поболтать. Кажется, мы много говорили о мальчиках.

В пятом классе я научилась кататься на велосипеде. У нас были два старых велосипеда: один большой, а второй для подростков. Оба велосипеда были зеленого цвета и с поперечной, неудобной рамой. Когда я училась кататься, мои ноги не дотягивались до земли, если я сидела на сиденье, и поэтому, когда я начинала падать, каждый раз пребольно ударялась промежностью о раму. Помню, тем летом у меня между ног все было иссиня-черного цвета, но это совсем меня не останавливало. Я все равно научилась кататься на велосипеде.

Я часто болела зимой в этом возрасте, потому что школа была далеко и надо было ходить пешком через поле. Когда стояли морозы и мела метель, я простужалась, пропускала занятия, а потом многое не понимала из учебной программы.

В шестом классе я сильно заболела. Помнится, это было перед 23 Февраля. Родители купили торт, и он выглядел очень аппетитно. Я хотела его попробовать, но кусок в горло не лез. В этот момент я поняла, что мне совсем плохо. У меня была очень высокая температура. Это была пневмония, и я проболела очень долго. Я лежала в городской больнице, и меня навещала только тетя, папина сестра. Но после того раза я очень долгое время не попадала в стационар.

В восьмом и девятом классе у меня, кажется, в голове были сплошные мальчики, ожидание валентинок, медленных танцев в обнимку на школьной дискотеке. По большей части эти ожидания были напрасными, потому что все валентинки и медленные танцы доставались моей подруге Кате. Я не считала себя красивой и завидовала Кате, которая красиво танцевала.

Ни родители, ни родственники не говорили мне, что я красивая. Я задумалась об этом, когда папа рассказал одну историю. Он вел урок в одном классе, а девочки наводили красоту, красились. Он пошутил, сказав: «Давайте устроим конкурс красоты». Они ответили, что нет необходимости, потому что победителем в любом случае буду я. У нас в классе был мальчик Дима, который мне нравился, но он все время проявлял внимание к Кате, хотя, как потом выяснилось, нравилась ему я, но подойти ко мне ему было страшно. Мы писали друг другу записки на уроках и страдали всякой подобной чепухой. Дима как-то написал мне трогательное письмо. Моя мама нашла его и прочитала. Я была на нее очень зла за это и запретила ей раз и навсегда прикасаться к моим личным письмам. Я почему-то быстро утратила интерес к Диме. Мне не нравился его чувашской акцент, и общение постепенно сошло на нет.