Ли Ю - Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый»

Разак, который стал премьер-министром в 1970 году, отличался от Тунку. Он не обладал ни обаянием Тунку, ни его солидностью и лидерскими качествами. По сравнению с ним он казался менее решительным. Разак был моим соучеником по Рафлс Колледжу с 1940 по 1942 год. Он был сыном вождя из Паханга (Pahang). В их обществе господствовала строгая иерархия, и он пользовался большим уважением студентов-малайцев. Среднего сложения, со спокойным круглым лицом и зачесанными назад волосами, – Разак выглядел спокойным. Он был способным и трудолюбивым, а также хорошо играл в хоккей на траве, но в его отношениях с людьми, если только они не были ему хорошо знакомы, отсутствовала непринужденность. Во время нашего пребывания в составе Малайзии, когда мы боролись за голоса одного и того же электората, он относился ко мне настороженно и подозрительно. Вероятно, он рассматривал меня в качестве угрозы господству малайцев и их политическому превосходству. Он предпочитал иметь дело с Кен Сви, с которым он чувствовал себя более удобно, не рассматривая его в качестве конкурента в борьбе за голоса избирателей. Когда Сингапур вышел из состава Малайзии, отношение Разака ко мне стало более непринужденным, – я больше не был его конкурентом в борьбе за электорат.

Разак и другие малайские лидеры ОМНО отбросили подход Тунку к китайским бизнесменам как устарелый. Располагая всей полнотой политической и военной власти, они стали совершенно откровенны относительно целей их экономической политики, которая благоприятствовала коренным малайцам (bumiputra – «сыновья земли») в каждой отрасли экономики. Они проводили «Новую экономическую политику», преследовавшую целью «уничтожение бедности» и «достижение большего равенства в распределении богатства». Согласно принятым законам, к 1990 году малайцы должны были владеть 30 % всего частного капитала, китайцы и индийцы – 40 %, а долю всех остальных иностранных собственников, в основном англичан, следовало уменьшить до 30 %. Разак также провозгласил национальную идеологию «Рукунегара» (Rukunegara), согласно которой малазийцы всех рас должны были вместе двигаться вперед к справедливому и прогрессивному обществу. Основой для этого должны были стать вера в Бога, лояльность к королю и стране, верховенство конституции и закона, укрепление моральной дисциплины, терпимости и взаимного уважения. Только в августе 1970 года, более чем через год после окончания расовых волнений, они отменили комендантский час и разрешили политическую деятельность. Но теперь понятие мятежа было расширено и включало в себя любой вызов господству малайцев и идеологии «Рукунегара».

Разак был, в основном, озабочен тем, как вернуть страну в нормальное русло, залечить раны, нанесенные расовыми беспорядками. Это, а также провозглашение его «Новой экономической политики», дало нам возможность жить относительно спокойно. Тем не менее, время от времени в отношениях между нами возникали как серьезные, так и незначительные проблемы. В 1971 году в Сингапуре проводилась кампания по борьбе с длинными волосами, поскольку мы не хотели, чтобы наши молодые люди подражали внешнему виду хиппи. Мужчины с длинными волосами принимались во всех правительственных учреждениях и во всех пунктах въезда в страну: в аэропорту, порту и на Каузвэй, – в последнюю очередь. Три молодых человека, два малайца и китаец, были задержаны на стоянке на Очард Роуд и допрошены по подозрению в принадлежности к подпольной организации. Они находились в заключении 16 часов, тюремный парикмахер остриг их длинные волосы, и их выпустили. Они оказались гражданами Малайзии. «Утусан мелаю» преподнесла эту историю так, что разыгралась маленькая буря. Правительство извинилось за этот инцидент. Тем временем назревали серьезные разногласия относительно нашего порта и раздела активов нашей совместной авиакомпании и нашего общего Валютного комитета.

Вскоре после нашего отделения от Малайзии поступили сообщения о том, что Тан Сью Син якобы угрожал приступить к развитию малазийских портов Порт-Суэттенем (Swettenham) (позже переименованного в порт Келанг (Kelang)) и Пинанг, чтобы получить возможность торговать в обход Сингапура. Он заявлял, что тот факт, что 40 % оборота внешней торговли Малайзии проходило через Сингапур, являлся «пережитком колониального прошлого». Вслед за этим Малайзия предприняла ряд шагов, чтобы уменьшить экспорт и импорт товаров через Сингапур. В августе 1972 года Малайская коммерческая палата Джохора (The Johor Malay Chamber of Commerce) призвала федеральное правительство прекратить железнодорожное сообщение с Сингапуром, как только порт Пасир-Гуданг (Pasir Gudang), находившийся недалеко от Джохор-Бару (Johor Bahru), будет готов. В октябре 1972 года правительство Малайзии объявило, что с 1973 года все товары, перевозимые из одной части Малайзии в другую, должны были отгружаться только через малайзийские порты, чтобы избежать уплаты импортных пошлин по прибытию к месту назначения. Если же эти товары отправлялись через порт Сингапур, то на них следовало уплачивать пошлину. Они также запретили экспорт древесины в Сингапур, нанеся значительный ущерб нашим лесопилкам и фанерным фабрикам. Правда, после некоторого перерыва, мы смогли наладить поставки древесины из Индонезии.

Тогдашний министр финансов Сингапура Хон Сун Сей, – наиболее терпеливый и благоразумный из всех моих коллег, писал мне: «Отношение Малайзии к экономическому сотрудничеству с нами представляет собой смесь зависти и презрения. Они верят, что Сингапур не сможет выжить без Малайзии, и что наше процветание полностью зависит от них. Тем не менее, их раздражает тот факт, что, несмотря на наши размеры и уязвимость, наши успехи превзошли их ожидания».

В конце 60-ых годов мы обнаружили, что Малайзия сформировала комитет «С» («S» committee) для координации своей политики по отношению к Сингапуру. Его председателем был глава государственной службы Малайзии, а членами – генеральные секретари министерства обороны, МИД и министерства внутренних дел. Мы также узнали, что время от времени они включали в состав комитета бывших прокоммунистически настроенных членов ПНД, включая Сандру Вудхалл (Sandra Woodhull) и Джеймса Пусучири (James Puthucheary), чтобы они помогли разобраться в логике наших действий. Когда мы впервые услышали о комитете «С», нам послышался в его названии зловещий подтекст, но понять их политику нам было легко: они хотели душить экономическое развитие Сингапура, где только и когда их экономика давала такую возможность. Через много лет, когда премьер-министром Малайзии стал Хусейн Онн (Hussein Onn), и наши отношения стали менее напряженными, я предложил образовать межправительственный комитет для решения двухсторонних проблем. 13 мая 1980 года министр иностранных дел Малайзии Тенгку Ритаудин (Tengku Rithaudin) на встрече в Шри Темасек сказал мне, что у них уже был комитет «С» для изучения проблем в отношениях с Сингапуром. К октябрю 1986 года комитет «С» расширил сферу своей деятельности, которая теперь включала вопросы двусторонних отношений с Индонезией, Таиландом и Брунеем. Он был переименован в Комитет по международным отношениям (КМО – Foreign Relations Committee). После этого представители Малайзии стали открыто говорить c нашими официальными лицами о КМО и его роли в развитии двухсторонних отношений. Шпионская окраска комитета «С» исчезла.