Владимир Цесис - Моя бесстрашная героиня

Придя домой, я не замедлил поделиться этой новостью с Мариной, но она почему-то восприняла сказанное без особого энтузиазма. Более того, никак не отреагировав и не сказав ни слова, она ушла заниматься своими делами.

Через неделю, упаковав в рюкзак магнитофон «Днепр» и несколько бобин пленки, уходя, я попрощался с женой. К моему глубокому удивлению, она ничего не ответила и молча продолжала заниматься своими делами. Не понимая, что происходит, я решил задержаться и выяснить причину ее странного поведения. Последовавший монолог позволил мне лучше понять, как Марина представляла нашу нормальную супружескую жизнь.

– Так значит, ты идешь к своему новому другу записывать музыку, которая тебе так нравится? А мне что делать? Сидеть здесь, пока ты будешь наслаждаться тем, что тебе нравится? – сказала Марина, не глядя на меня. – Что ж, если так, иди. Иди! Желаю тебе хорошо провести время. Я тебя не держу. У меня есть чем заняться, да и музыку я люблю не так сильно, как ты. Всю неделю мы работали и почти не виделись, а сегодня, в выходной день, снова расстаемся. Я понимаю, ты свободный человек, а потому можешь идти куда хочешь. Иди. Пока.

Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, мне всегда казалось, что супруги, хоть они и живут вместе, в то же время каждый из них имеет право заниматься тем, что ему или ей нравится в отдельности. Посягала ли Марина на мою свободу?. Прожив в браке со мной предыдущие 4 года, она прекрасно знала, как я люблю музыку. Да и что плохого было в том, что я возвращусь домой с хорошей музыкой, которую мы сможем слушать вместе? Более того, она знала, что у меня назначено, так сказать, музыкальное свидание. Мне казалось, она поступает несправедливо и ее требование было не больше чем каприз.

И все же… И все же, с другой стороны, мне нравилось, что моя жена, это драгоценное для меня существо, хотела общаться со мной. В конце концов, ведь многими делами мы занимались отдельно в соответствии с нашими интересами, и, если на этот раз Марина хочет побыть со мной, отчего бы и нет? Ведь в основном она никогда не возражала против моих интересов, которые она не разделяла. Это только сегодня она настаивала на своём, не соглашаясь с моими намерениями. Я пришел к выводу, что с моей стороны не будет большой жертвой уступить ей. Ведь любовь, по одному из определений, это когда два человека связаны между собой невидимым, но мощным энергетическим полем. Лакмусовой бумагой для определения того, чем является любовь, является инстинктивное чувство того, что супруги не представляют того, как они могут существовать друг без друга. Мы, люди, рождаемся и умираем как отдельные индивидуальности, а любовь – это та невидимая сила гравитации, которая соединяет и удерживает нас, партнеров в любви, вместе. Из этого следует, я подумал, что если люди любят, то они должны уметь уступать друг другу.

Со временем я понял, что хоть я и пропустил долгожданный сеанс звукозаписи, но, уступив желанию Марины, я обеспечил нашему браку много счастливых лет в будущем. Я был прав, осознав, что проводить время с семьей, особенно когда моя жена настаивала на этом, значительно важнее, чем обзавестись записями желанной музыки. Из бесчисленных рекомендаций, как жить в гармонии, я избрал образ жизни, где предпочтение отдается тому принципу, что иногда надо подчиняться капризам близкого человека. Время, проведенное вместе с человеком, с которым тебя объединяет любовь, способствует ещё большему сплетению судеб на духовном уровне. Я верю в то, что в счастливом браке или в близких отношениях супруги или партнеры, поддерживая духовную связь, могут сочетать личную жизнь с общими интересами.

Необъятное море поэм, стихов и поэм о любви говорит о том, какое огромное значение занимает любовь в жизни человека. Человек, познавший настоящую любовь, чувствует, что в этом мире существует человеческое существо, которое считает его или её чуть ли не посланником с небес. И если моя жена считает меня «своим возлюбленным супругом», значит, мне повезло, потому что для кого-то в этом мире я, временный житель этого мира, важен и нужен. Настоящая любовь – это дело обоюдное, в котором оба супруга дают друг другу и получают в равной степени.

Может быть, причиной жажды прочных человеческих отношений Марины был развод ее родителей, произошедший, когда ей было 12 лет. Ее любовь не ограничивалась только ее близкими, но распространялась на все человечество. Никогда не воспринимая привязанность Марины по отношению ко мне как нечто само собой разумеющееся, я вечно придумывал что-нибудь такое, чтобы «не дать огню погаснуть».

В 1967 у нас родился сын Саша, Александр. Как почти любой другой ребенок в Советском Союзе, он родился в роддоме. В то время обычный срок пребывания там матери со здоровым новорожденным составлял 7 дней. Побочным результатом длительного пребывания в родильном доме была возможность внутрибольничных инфекций. К тому же, «чтобы предотвратить занос инфекции в родильный дом», до выписки домой даже прямым родственникам не разрешали видеться с роженицами и новорожденными в родильном доме. Пока мать и дитя находились в больнице, посетители, стоя под окнами, громко кричали и энергично жестикулировали, обмениваясь новостями с матерью, которая стояла у окна с ребенком на руках или без него. Однако мой случай был исключением. Я был участковым педиатром, которому вскоре предстояло лечить новорожденных на своем участке, и поэтому я имел право доступа в любой родильный дом города. Рано утром после бессонной ночи я позвонил своему диспетчеру поликлиники и узнал, что перед началом рабочего дня там мне предстоит сделать целых 15 вызовов на дом. По дороге к пациентам я заехал в роддом, куда Марина поступила накануне вечером, когда ей предстояло скоро родить. На крыльце у главного входа в родильный дом стояли родственники в ожидании информации о близких. В 8.30 утра главная дверь здания отворилась, и на пороге появилась медсестра. В руках у нее был лист бумаги, заглядывая в который, она, понимая ответственность своей миссии, важным голосом начала зачитывать имена родившихся ночью. Вот так я и узнал, что у меня родился мой дорогой сыночек. Когда люди стали расходиться, я сказал медсестре, что являюсь не только отцом, но и участковым педиатром, и, следовательно, имею право войти в роддом, чтобы принять новорожденных до того, как они станут пациентами моего врачебного участка. Меня незамедлительно пропустили, и через 20 минут наступил тот незабываемый момент, когда я впервые в жизни увидел своего новорожденного сына Александра, Сашу, когда ему было всего 3 часа от роду. Он был завернут в слои пеленок и был укрыт одеяльцем. Восхищаясь им, я был счастлив до небес. Закончив осмотр и прикрыв его одеяльцем, я хотел проникнуть в роддом, чтобы повидаться с женой, но меня тут же дружно остановили санитары и медсестры, громко объясняя мне, что мне было начисто «verboten» туда заходить. Переубедить разгневанный хор «энтузиастов порядка» было невозможно. Бурная реакция протестующих не могла испортить праздничного настроения, связанного с рождением сына. Я извинился и уже собирался отправиться на вызовы на дом, как вдруг одна из медсестер буквально схватила меня за рукав.