Игорь Рабинер - Панарин, Василевский, Тарасенко, Бобровский. Русские дороги к хоккейной мечте

Иногда он смотрит видеозаписи детских игр. И видит, как сходят с ума чьи-то родители. Орут как сумасшедшие, матерятся, давят на сыновей. Многие из этих ребят такого давления не выдержат и ничего не добьются…

Владимир Ильич, по воспоминаниям Артемия, редко кричал на него. И мата не было точно. Сорвался он, на его памяти, лишь однажды – и совершенно не по делу.

– Раньше были такие фишки игральные, их надо было выбивать, переворачивать – и я, наверное, был лучшим не только в нашем дворе, но и в соседних, – вспоминает Панарин. – Обыграл в очередной раз одного парня, а он пожаловался моему деду, что я его обманул и украл у него фишки. Прихожу домой – и дед ни за что тапкой налупил меня так, что я орал как резаный. Хотя я реально по-честному выиграл!

Тут грех не спросить, не лупили ли его тренеры, как было принято в России в те времена. Да и сейчас такое происходит нередко, и Белоусов о том же применительно к себе рассказывал. Незадолго до одного из наших с Тёмой разговоров разразился скандал – было обнародовано видео, на котором детский тренер «Авангарда» Игорь Николаев бьет мальчишек клюшкой по голове, и не легонько: они падали. Тренера в результате уволили. Спрашиваю Панарина об этом.

– Я в свое время тоже получал. В «Витязе» были определенные годы рождения, которых только через такой режим воспитывали! Терзали пацанов просто жестко. У нас в годе как раз этого не было. С нами работал Игорь Борисович Синицын, добрый человек, он другими методами пользовался. Но некоторые другие тренеры лупили постоянно, на каждой тренировке. Я к ним периодически попадал. Сильно меня не били, потому что я в хоккей немножко играть мог. Но все равно попадало иногда. И в Челябинске было, даже больше. Чуть что – клюшкой по жопе. У нас, видимо, это в культуре: люди думают, что так правильно.

– Можно сказать, что это делает хоккеистов забитыми и закомплексованными? Что они в дальнейшем будут понимать только такие методы и не станут свободными людьми?

– Трудный вопрос… Кто-то будет забитым, кто-то нет. Но все равно это неправильно. Тренеры просто не справляются со своими эмоциями. Надо стараться объяснять. Я-то сам в принципе человек вспыльчивый, даже не исключаю, что на их месте мог бы так же поступить. Но если посмотреть на все это трезвым взглядом, то скорее так делать нельзя.

Характер у маленького Панарина был, как он выражается, «движняковый». В первые годы занятия спортом ему гораздо больше самого хоккея было интересно запрыгнуть сзади на едущий трамвай или сделать что-то в таком же роде.

Когда Панарину было двенадцать лет, в его хоккейной карьере случилось первое испытание. Олег Семендяев, тренер «Трактора», его отчислил. Юного Артемия отправили в «Сигнал» – другую челябинскую школу гораздо ниже уровнем. Дедушка в интервью выражал уверенность, что там не обошлось без коррупции – кому-то из богатеньких пап нужно было протолкнуть своих чад, и Артемий стал жертвой.

Сам хоккеист, впрочем, иного мнения.

– Дед на самом деле так считает. А я думаю, что действительно потерял тогда уверенность, о чем и говорил Семендяев. Помню его слова: «Панарин, ты как шайбу принимаешь – это всегда потеря». Все это было логично. В «Трактор» я пришел в шесть лет. До десяти был в топе. Мог расслабить булки, почувствовать, что и так в порядке, перестать работать. Дедушка с бабушкой тебе не будут жестко пихать – давай, мол, соберись. А ты, ребенок, таких вещей не понимаешь. На этом фоне все выросли, а я стал меньше всех. Это все вместе могло сделать так, что стал хуже других. Смотрел интервью Семендяева, когда фильм обо мне сделали. Он говорит: «На тот момент я поставил лучших». Я ему верю и ни в коем случае не виню. И зла не держу, потому что очень круто все в итоге получилось. И даже лучше, чем вышло бы в Челябинске.

– То есть у вас к нему нет претензий?

– Никаких. С тех пор мы не виделись, но я человек отходчивый – и с удовольствием с ним бы встретился и поговорил. Думаю, его единственная ошибка была вот в чем. Да, я стал хуже играть, потерял уверенность. Мне кажется, он как тренер мог мне ее вернуть, дать понять, что я хороший игрок – и тогда бы я раскрылся.

Белоусов тоже не видит в той ситуации большой тренерской вины:

– У меня тренер был, Станислав Шадрин, царствие ему небесное. Такие методы воспитания, которые он применял, сейчас пресекают. По жопе ты получал постоянно! Все через боль. Потом ее подзабудешь, а требования уже заучил – и вроде лучше играть начинаешь. У Тёмы тренер Семендяев вроде их не трогал. А то, что в «Сигнал» его отправил… Сложно в то время было представить, что он станет такой звездой, в НХЛ будет играть. Маленький был, щупленький. С искривлением позвоночника, не рос из-за этого. Какой-то сутулый весь был.

Искривление позвоночника – диагноз, о котором никто применительно к Панарину никогда не рассказывал. Тем интереснее и важнее, что хоккеист смог преодолеть и сложности со здоровьем, стать суперзвездой.

Панарин не помнит, чтобы Семендяев сказал ему об отчислении лично. Начались первые предсезонные сборы, все пришли в раздевалку на общее собрание. И перед его началом один из родителей сказал Артемию, что видел письмо, из которого следовало – он едет в «Сигнал».

Для него это был стресс. Он подумал: «Если правда – это конец». Потом то же самое ему подтвердил дед. Тренер лично объясниться не счел нужным. Тем удивительнее, что Панарин с удовольствием пообщался бы с ним сейчас. Представляю на его месте, например, Кучерова…

Тёме было неприятно и тревожно. Он жил в интернате с ребятами из «Трактора», но теперь вместо тренировок в классной школе и комфортных условиях ему надо было ехать на трамвае на другой конец города, играть на плохом катке, с плохими хоккеистами, в плохих раздевалках… Он не хотел ездить на тренировки и нередко их пропускал. Это был момент, когда Панарин был ближе всего к уходу из хоккея.

– Не в обиду «Сигналу», но после «Трактора» это был полный отстой, – исчерпывающе формулирует Артемий. – Какое-то сборище дворовых ребят, которые хотят заниматься физкультурой. Я пошел вниз по ступеням. И у меня не было никого, кто бы сказал мне – надо собраться, доказать, вернуться в «Трактор».

В челябинском детском хоккее тогда сверкал Евгений Кузнецов. «Он всегда был в таком порядке!» – восхищается Панарин. Ему тогда до Кузи было как до неба. Теперь они оба – звезды НХЛ, но приставка «супер» именно на сегодня (2018-й год уже не берем) применима только к Артемию.

Первыми после конфликта с Шадриным, тренером в «Тракторе» (не путать с легендой «Спартака» с той же фамилией), в Подольск уехали Белоусовы. Около года Георгий прожил в интернате «Витязя», и однажды его отцу позвонил дедушка Панарина: «Моего Тёму совсем зажали, не знаю, что делать. Что посоветуешь? Может, поможешь как-то?»