Галина Вольская - Думы потаённые

Больше на встречи с ним я не приходила. Он встречал меня после работы шёл рядом, настаивал на необходимости встреч. Я отговаривалась нехваткой времени, болезнью ребенка. Потом, в конце концов, решилась сказать прямо:

– Когда я соглашалась на сотрудничество, я не знала что это такое. Теперь знаю и не хочу!

– Что ж, это дело добровольное. Но ты об этом ещё пожалеешь!

– Может быть.

До сих пор не знаю, почему он оставил меня в покое. Может быть потому, что готовился к отставке.

Я уже работала на должности инженера. Освободилась должность старшего инженера. Год я выполняла эти обязанности, но приказа о назначении не было. Потом мне сказали открытым текстом, что нужно вступить в партию.

– Но я не хочу! Слишком много там подлецов и негодяев.

– Вот и будешь их изнутри разоблачать.

В партию я не то, чтобы стремилась, но вроде бы это было естественным продолжением пути: октябренок, пионер, комсомолец. Отец партийный, тётя тоже. Прошла все положенные этапы. Сложно было отвечать на вопросы о текущих новостях, поскольку чтение газет ничего, кроме сонливости у меня не вызывало, политикой я просто не интересовалась. Хотя, конечно, при учёбе в университете пришлось изучить все соответствующие дисциплины. И никто так рьяно не следил за посещением лекций и семинаров, как преподаватели общественных наук. А в воинской части политические занятия проводились в обязательном порядке раз в неделю. Нужно было вести конспекты, готовиться к выступлениям.

Всего нас женщин-коммунистов оказалось в части шесть человек. На партийных собраниях мы неизменно занимали самый последний стол и чаще всего с Тамарой играли потихоньку в «Эрудит». Игра размещалась в небольшой коробочке с магнитным полем, легко спрятать.

Выступлениям на партийных собраниях придавалось большое значение. Те, кто стремился к продвижению по служебной лестнице, начинали именно с этого. Всегда удивлялась, слушая выступления начальника нашего отдела, как можно так много говорить и ничего не сказать. Сплошные обтекаемые фразы: «В преддверии двадцать очередного съезда…», «Необходимо усилить…», «Требуется искоренить…» Ни одной конкретной фамилии, ни одного факта, чтобы никого не задеть, а вышестоящее начальство особенно.

На должность меня назначили, это дало существенное увеличение зарплаты, и, поскольку я растила одна двоих детей, было очень важно для меня.

А тут началась перестройка. Помню, с каким воодушевлением мы встретили начавшиеся перемены. Внимательно слушали и смотрели трансляции съездов, ведь до этого мы могли только читать сухие и откорректированные отчеты в газетах. Но всё это быстро надоело, эйфория прошла, тем более то, что творилось вокруг, никакого восторга не вызывало. Список дефицитных товаров, которые надо было получать по талонам, стремительно увеличивался. Вскоре в этот список попали почти все предметы первой необходимости, включая мыло, стиральный порошок, макаронные изделия, сигареты, утюги и многое другое. Мясо и масло мы уже давно получали по талонам. На нашей ЭВМ эта программа распределения талонов являлась самой используемой. Причем военнослужащие получали талоны на всю семью, а служащие только на одного работающего, как будто детей у нас не было. Хотя участники войны и матери-одиночки всё-таки имели право на дополнительный талон.

Я уезжала на два месяца на курсы в Минск. В Москве пересадка. Магазины поразили своими пустыми полками и стеллажами. В Минске такого не было, но продавали всё только по паспортам с местной пропиской. Наши зачётные книжки с фотографиями к счастью тоже давали право на покупку товаров. В большинстве магазинов приходилось выстаивать огромные очереди, но хотя бы что-то можно было купить.

На обратном пути в Москве мы с сослуживцем решили пообедать. Он хотел сесть за нормальный столик и спокойно поесть хотя бы те же пельмени. Оказалось, что это невозможно. Обошли в поисках множество кафе и столовых, но так и ели в результате стоя в какой-то забегаловке холодные жирные пирожки с ледяной газированной водой. В дорогу удалось купить только пакеты с молоком. Вскоре мы на это молоко уже смотреть не могли. Лёня говорит:

– Допивай.

– Не могу!

– Ну, ты жжже меня уважжжаешь….

За время поездки накопился долг по партийным взносам. Из партии уже можно было выходить, не рискуя при этом потерять должность и место работы. Я написала заявление. Наш секретарь партийной организации пытался меня остановить:

– Разве плохие идеалы?

– Идеалы-то хорошие, но те, кто нас ведет, никогда к ним не приведут.

Вот так и закончилась моя партийная карьера. А вскоре я уволилась и из воинской части. Но это уже совсем другая история.

Когда-то я работала в большом научно-исследовательском отделе, включающем в себя несколько лабораторий. Между лабораториями, как полагалось, проводилось социалистическое соревнование, определялись победители. Чаще всего победителем соревнования становилась лаборатория термобарокамеры. Работали там, в основном, старички, дотошные и въедливые. Они внимательно слушали все новости по телевизору, прочитывали от первой до последней страницы множество газет. Все свои социалистические обязательства, в том числе конспектирование работ классиков марксизма-ленинизма, выполняли в точности. Молодой инженер у них был всего один, они его все дружно воспитывали.

Термобарокамера представляет собой огромный металлический цилиндр с герметически закрывающейся крышкой. В нём можно устанавливать нужную температуру и давление и проводить испытания приборов. Испытания иногда проводятся несколько суток, инженеры дежурят, обеспечивая заданный режим.

И вот дежурит как-то их самый молодой инженер на пару с одни из старичков. А старичок почистил бензином свою испачканную краской куртку и надумал посушить её в термобарокамере.

Сидит Владислав за рабочим столом, записывает показания приборов и вдруг раздаётся резкий хлопок. Над головой Владислава, едва не задев, пролетает массивная, больше метра в диаметре крышка термобарокамеры. В высоких окнах лаборатории вылетают все стёкла. Всё предусмотрел политически подкованный старичок, но почему-то не подумал о возможном эффекте от скопления бензиновых паров.

Но в социалистическом соревновании лаборатория всё равно победила. В отчёте начальника отдела упоминание об этом случае прозвучало так: «Был у них в этом месяце небольшой кивок вниз. Но зато как быстро и дружно они всё исправили. Молодцы!»

Воспитательной работе в воинских частях в советское время уделялось особое внимание. Обязательные политзанятия раз в неделю с конспектами, с выступлениями. Даже оценки ставили, только что на второй год не оставляли. Начальник политотдела в части второе лицо после командира, если не первое. Во время политзанятий откладывались все самые срочные работы, должны присутствовать все работники. Снабжение политработников, естественно, по высшей категории, с «чёрного хода», машина в личном распоряжении начальника, жена и дочка из нее не вылезали.