Дилго Кхьенце - Собрание сочинений. Том 1. Путешествие к просветлению. Просветлённая храбрость. Сердце сострадания

Однажды нас позвали в дом к Шечену Гьялцабу. Когда мы пришли, он сказал нам, что на следующий день он начнёт давать учения, и самым первым посвящением, которое он даст, будет посвящение Ваджрасаттвы из традиции монастыря Миндролинг. В последующие месяцы он давал нам очень важные учения школы ньингма, устную передачу полного собрания сочинений Мипама Ринпоче и собрания работ великого мастера ньингма Лонгчена Рабджама «Четырёхчастная сердечная сущность». По окончании учений я частенько заходил повидать Шечена Гьялцаба. Он любил детей, и ему нравилось играть и веселиться со мной. Он был мягким и заботливым человеком, и на протяжении всей его жизни едва ли кто-то видел его в гневе. Во время длительных учений он обязательно делал перерывы – играл во что-нибудь с молодыми ламами или рассказывал им интересные истории.

Если говорить откровенно, мой учитель Шечен Гьялцаб обладал всеми качествами великого мастера, о которых говорится в сутрах и тантрах. Его главным качеством был глубокий опыт высшего воззрения Великого совершенства. Впоследствии, когда я сам стал изучать эту доктрину, размышлять о ней и якобы ей учить, я чувствовал: мне удивительно повезло, что я получил передачу этого бесценного учения, подобного драгоценности, исполняющей желания, от своего великого учителя, совершенного будды, поскольку благодаря этому моё человеческое перерождение не прошло впустую. Подобные мысли усиливали мою преданность учителю и устремление добиться реализации. Даже сейчас, когда я вроде бы сам учу людей аспектам этой доктрины, я всегда визуализирую в уме образ своего учителя и прошу его дать своё благословение, чтобы наставления и объяснения принесли пользу.

Когда он давал посвящения, я часто испытывал ощущение восторга от выражения его лица и света глаз в тот момент, когда он указывал рукой в мою сторону, проводя прямое ознакомление с природой ума. Я чувствовал, что, хотя в силу своей несовершенной преданности я и вижу учителя в форме обычного человека, всё происходящее ничем не отличается от того, как Гуру Падмасамбхава давал посвящения своим двадцати пяти ученикам. Моя уверенность становилась твёрже и твёрже, и когда он снова бросал на меня свой взгляд, и, указывая рукой в мою сторону, спрашивал: «Какова природа ума?» – я думал про себя: «Мой учитель действительно великий йогин, который знает абсолютную реальность!». Так я мало-помалу стал понимать, как следует выполнять медитацию.

Я получил посвящение в монахи от Шечена Гьялцаба лишь во время своего следующего визита в монастырь Шечен. Я уже давал монашеские обеты Кхенпо Шенге, но Шечену Гьялцабу Ринпоче я сказал, что хочу получить их снова лично от него. Он ответил, что повторное принятие обетов вполне допустимо, что это сродни тому, как ступу покрывают несколькими слоями золота.

Когда Дзонгсар Кхьенце Чокьи Лодро впервые заговорил обо мне с Шеченом Гьялцабом Ринпоче, то первым делом сказал следующее: «Я встречал этого мальчугана и прежде, и у меня есть сильное ощущение, что он является реинкарнацией Джамьянга Кхьенце Вангпо. Будь добр, присматривай за ним получше, а я со своей стороны тоже приложу все усилия, чтобы быть ему полезным. В частности, я прошу тебя дать ему устную передачу текста „Сокровищница наставлений“». Впоследствии Шечен Гьялцаб Ринпоче так и сделал. Это было учение, предназначенное лишь для серьёзных практикующих, как объяснил мне Ринпоче, и поэтому он сам выбрал только тех учеников, кто был готов получить подобное посвящение. Он составил список из двадцати лиц и повесил около двери знак, обозначавший границу ретритного помещения. Текст «Сокровищница наставлений» содержит учения всех восьми основных школ тибетского буддизма. Когда Шечен Гьялцаб Ринпоче давал учения, то делал это не особенно громким голосом, но речь его звучала очень ясно, и я прекрасно понимал всё, что он говорил. Я до сих пор помню это – даже сейчас, когда я стал стариком. Я искренне считал его своим коренным учителем, поскольку именно он ознакомил меня с природой ума.

У Кхьенце Чокьи Лодро был экземпляр текста, и мы учились по этой книге вместе. В какой-то момент Шечен Гьялцаб Ринпоче немного приболел, и, пока он поправлялся, Кхьенце Чокьи Лодро дал нам устную передачу некоторых учений. Всё время лечения Шечен Гьялцаб Ринпоче оставался в своей комнате, одно из окон которой, по счастью, выходило во внутреннее помещение небольшой алтарной комнаты, где мы как раз и собирались. Таким образом он мог принимать участие во всём, что там происходило. Я сидел прямо около окна, и мне было доверено вносить правки в его экземпляр текста. Это была очень волнительная и благоприятная возможность – видеть его каждый день и работать вместе с ним над текстом. Кхьенце Чокьи Лодро попросил меня написать какие-нибудь стихотворения. Несмотря на то что я был ещё весьма молод, у меня неплохо получалось складывать стихи, и Шечен Гьялцаб Ринпоче был очень доволен, сказав, что в будущем я стану хорошим писателем.

Учения длились три месяца. В самом конце, в последние два дня, мы проводили благодарственные церемонии, включая большое пиршественное подношение, во время которого роль умдзе взял на себя сам Шечен Гьялцаб Ринпоче, что было уникальным событием.

Завершая цикл учений, Шечен Гьялцаб Ринпоче возвёл меня на трон как перерождение ума Джамьянга Кхьенце Вангпо. У Джамьянга Кхьенце Вангпо было пять перерождений, пять тулку, которые считались манифестациями его тела, речи, ума, качеств и активности. Кхьенце Чокьи Лодро являлся перерождением его активности.

В утро дня, когда должна была состояться интронизация, я отправился по тропе к ретритному дому. Внутри дома был возведён большой трон. Шечен Конгтрул, который в то время был ещё довольно молод, держал в руках связку благовоний, а Шечен Гьялцаб Ринпоче специально нарядился в свои самые торжественные одеяния. Они велели мне взобраться на трон. На церемонии присутствовали лишь несколько человек. Они распевали молитвы, в которых говорилось о пяти совершенных обстоятельствах – совершенных времени, месте, учителе, учении и учениках. Шечен Гьялцаб Ринпоче, который проводил церемонию, дал мне священные объекты, символизирующие тело, речь, ум, качества и активность будд. В качестве символа тела он дал мне статую Будды Шакьямуни, которая принадлежала Мипаму Ринпоче и Джамьянгу Кхьенце Вангпо. В качестве символа речи он дал мне собрание текстов этих двух выдающихся мастеров. В качестве символа ума он дал мне ваджру и колокольчик, которые использовал Мипам Ринпоче. В качестве символа качеств он дал мне все ритуальные предметы, необходимые для того, чтобы даровать посвящения. И наконец, в качестве символа активности он дал мне печать Мипама Ринпоче. Затем он вручил мне документ, в котором говорилось следующее: