Евгений Поляков - И. П. Павлов – первый нобелевский лауреат России. Том 2. Павлов без ретуши

Семья деда состояла в мое время из двух сыновей и двух дочерей. Оба эти мои дяди по науке почему-то далеко не пошли. Вероятно, не переехали, как говорится, даже в семинарию, так как один был мелким канцелярским чиновником, а другой пономарем в соборе (имел хороший голос). Оба холостыми умерли рано, от легочной болезни (туберкулез легких, надо думать). Были, по рассказам, очень худыми, истощенными. Обе дочери – Марья и Варвара (моя мать) были вообще здоровы, но умерли от рака после шестидесяти лет.

О тетке Марье Ивановне я должен вспомнить здесь особенно тепло. Она была замужем за дворянином и имела от него двух дочерей – Надежду и Анну. Сколько я себя помню, она жила одна в отцовском доме, оставленная мужем. Как это произошло, я или ни от кого ничего об этом не слыхал, или же позабыл. Средства ее были очень скудны; вероятно, только небольшая плата от постояльцев в оставленном

Петр Дмитриевич Павлов – отец И. П. Павлова. 1893 г.

Родословная Ивана Петровича Павлова ей после смерти братьев старом разваливающемся доме. Конечно, никакой прислуги. Пришлось делать все самой. У нее была корова, и я видел часто, как она целыми днями пасла ее на окраине города. Она имела, вероятно, некоторое образование. Где она его получила – не знаю.

Это был редкий положительный тип. Жалоб на судьбу мне не приходилось никогда слышать от нее. Всегда спокойная, но и всегда с достоинством, готовая постоянно помогать другим. Заболел ли кто у нас в семье, она тут как тут, применяет разные домашние средства и сидит около больного, развлекая его рассказами. Случится ли горе какое – она первая утешительница. Произойдет семейная сцена – она уговаривает и примиряет. Последнее меня и сейчас особенно трогает. Уже в поздние годы, когда у нас с отцом часто выходили горячие споры, доходившие с моей стороны до резкости и кончавшиеся порядочными размолвками, тетка ходит от одного к другому, объясняет, извиняет, до тех пор, пока не достигнет восстановления порванных отношений.

Пусть эти немногие строки будут благодарной отплатой за ее добрые старания.

Семья отца, наоборот, была крепкая, богатырская, железного здоровья. Этот мой дед был деревенский пономарь, как и ряд его предков, тоже все низшие члены церковного причта, т. е. все дьячки да пономари: Дмитрий (дед), Архип, Макей, Павел, откуда и произошла наша немудреная фамилия. Мой отец хорошо помнил свою генеалогию и передал ее мне.

По рассказам, этот мой дед был очень умный и дельный человек. Это можно видеть и в том факте, что он провел трех своих сыновей через семинарию. Кажется, их трое только и было: Иван, Иван и Петр (мой отец).

Старший был настоящий богатырь. Про него мой отец рассказывал, что в кулачных боях рязанских молодцов против окрестных крестьян он был главарем бойцов с городской стороны. Хорошим здоровьем владели и остальные братья – другой дядя Иван и мой отец.

Но нормальная жизнь моих дядей довольно скоро оборвалась, благодаря их беспорядочности. Оба сделались сельскими священниками по окончании семинарии, но скоро подверглись духовным карам (монашество, расстрижение и т. п.) за пристрастие к алкоголю. Старший, проделавший этот стаж, скоро заболел и умер от легочной болезни, вероятно, последствия кулачных боев. Более подробных сведений о жизни этого дяди у меня не имеется. Второй дядя долго жил и оставил о себе во мне яркую память. Он начал свою самостоятельную жизнь в качестве священника благоприятно. Как говорят, был любим причтом, устроил отличное хозяйство и народил много детей. Но все более и более проявляющаяся хаотичность в нем все опрокинула, он тоже прошел через вышеуказанный стаж, превращен был в пономаря и, наконец, был выброшен совсем из духовного звания. Алкоголь, конечно, играл в этом роль, но едва ли все только им и определялось.

Это был глубочайший комик, к нему жизнь была обращена исключительно смешной стороной. Для его смеха, поистине дьявольского, не было исключения, он смеялся, потешался над несчастьями собственной семьи, над смертью, над богом, и это бывший священник 30—40-х годов XIX столетия!?

Родословная Ивана Петровича Павлова

Разбросавши семью, он жил иногда неделями и месяцами в нашей семье, как бы под надзором моего отца, тогда, до поры до времени, воздерживался от выпивки и мирно занимался по дому, например, перекрытием крыш или в саду. Никогда ни малейшего сожаления о всем происшедшем с ним и бесконечные рассказы, сопровождавшиеся хихиканьем об его шутовских проделках. Приведу несколько примеров.

Он – пономарь, идет на колокольню звонить к середине обедни. В церкви покойник. Он видит на паперти крышку от гроба и сейчас же потешная мысль – спрятать эту крышку, что и приводится в исполнение. Другой пример: в темную ночь в деревне к длинной до земли веревке от колокола на колокольне он привязывает теленка. Происходит тревога – не пожар ли или что другое ужасное, страшное, но в темноте никто не может разобрать, в чем дело, а он наслаждается. И многое, многое в этом же роде.

Это предлагалось нам, детям, потому что взрослые, конечно, относились ко всему отрицательно. Проделки, конечно, часто, особенно в более поздние годы, не обходились даром. Из-за них он подвергался сильным побоям, а в пьяном виде ему приходилось и мерзнуть, и мокнуть на холоде. И все же испытания его организм переносил без следа. Только после 70 лет он начал прихварывать и умер около 75 лет.

Из детских годов помнится немного. Читать учился у соседки-горбуньи, занимавшейся обучением детей грамоте…

Эти воспоминания я могу дополнить тем, что узнала постепенно от него самого.

14 сентября старого стиля 1849 года у молодого священника очень бедного прихода города Рязани родился сын, названный Иваном, в честь дедушки со стороны матери. Личные воспоминания Ивана Петровича говорят нам о том, что первые впечатления внешнего мира он воспринял очень рано, на втором году жизни. Затем никаких воспоминаний из раннего детства у него не сохранилось. (Думаю, что это вполне правильно. В еще мало сознательной умственной деятельности сохранились особенно резкие впечатления, освещенные солнечным лучом, так было в моем собственном детстве: два ярких происшествия врезались в детскую память, а затем на долгое время сознание точно заснуло до полного проявления умственной жизни). Дальше он помнит себя к 6–7 годам.