Евгений Поляков - И. П. Павлов – первый нобелевский лауреат России. Том 2. Павлов без ретуши

Я все-таки поехала. Министр был один. Меня пригласили к нему в кабинет. Толстенький, старенький человек с добродушной улыбкой на мой привет:

– Здравствуйте, Иван Давыдович! – протянул мне руку и любезно предложил сесть.

– Чем могу служить, – спросил он меня.

– Я приехала по кляузному делу моей матушки.

– В чем же оно состоит?

– Моя матушка – начальница женской гимназии в Бердянске, где очень и очень много сплетен. Вы позволите вам говорить правду?

– Прошу, прошу.

– В гимназии у матери служит одна учительница, состоящая любовницей городского головы. Пока она не афишировала этих отношений, мать не вмешивалась в ее личные дела, но после того, как учительница стала подчеркивать свое привилегированное положение и этим роняла престиж заведения, то матушка сделала ей выговор, чем и вызвала к себе враждебное отношение. Вот за это на матушку был послан донос к вам в министерство. В чем состоит этот донос ни матушка, ни я не знаем. Мы уверены в его полной несправедливости.

– Обещаю вам, что лично рассмотрю дело вашей матушки.

– О, Иван Давыдович! Это меня нисколько не утешает.

– Почему?

– Да потому, что недавно, лично вы, вместо моего мужа Ивана Петровича Павлова, – солидного ученого с самостоятельными серьезными трудами, с заслуженной репутацией, назначили в Томск неизвестную величину – Великого. Это показывает, что вы ничего не понимаете в этом назначении. Да ведь физиология – не ваша специальность. Такие люди, как мой муж, представляют собой соль земли, без них немыслим прогресс, без них жизнь была бы серым гнилым болотом!

С удивлением улыбнулся министр и сказал:

– Жаль, что вы раньше не пропели дифирамбы вашему супругу. Очевидно, и вы просолились около него, раз он соль земли!

– О нет! Я не могу летать под облаками. Довольно, если из меня выйдет добронравная супруга и добродетельная мать.

Весело улыбаясь, министр пожал мне руку и оказал:

– А я все-таки лично рассмотрю дело вашей матушки.

– Спасибо. Только, пожалуйста, уведомите меня о вашем решении. Мой адрес у вас записан при входе. До свиданья.

Старик ласково проводил меня до дверей.

Потом лечивший его профессор передавал со смехом мне, что министр рассказывал о визите «соленой докторши». Иван Петрович был крайне недоволен.

Через месяц, однако, мне доставили по почте записку от Ивана Давыдовича, в которой сообщалось, что по точно наведенным справкам донос оказался кляузным, и моя матушка получила из министерства благодарность за выполнение своего долга.

На записку я ответила тоже почтой: «Многоуважаемый Иван Давыдович! Благодарю вас за извещение и за правильное решение дела».

Говорят, что счастье, как и несчастье, не приходит одно. Иван Петрович получил назначение на кафедру фармакологии в Томске. В это же время он был выбран на кафедру фармакологии в Варшаве. Наконец, благодаря дружеским заботам своего земляка и друга, профессора-окулиста Военно-медицинской академии В. И. Добровольского 100, Иван Петрович был выбран профессором фармакологии в нашу академию. Понятно, что мы предпочли остаться в Петербурге, где Ивану Петровичу открывалась широкая возможность вести свои научные работы. Это был период 1890–1891 гг.

Вскоре после избрания Ивана Петровича экстраординарным профессором на кафедру фармакологии в Военно-медицинскую академию, все учреждение было обрадовано разрешением выбирать начальника академии из своей профессорской среды. До этих пор начальник академии назначался правительством. Почти единогласно выбран был профессор общей патологии В. В. Пашутин 101, один из блестяще начинающих молодых профессоров, большой друг и приятель В. И. Добровольского.

Все ожидали наступления золотого века в жизни академии. Что же вышло?

Главное здание Медикохирургической академии. Фото 1890-х гг.

С первых заседаний Конференции Пашутин заявил себя не товарищем, а весьма строгим начальником. Такого проявления начальничьего тона, и причем в довольно грубой форме, никогда не позволяли себе даже назначенные начальники, относившиеся с уважением к научным заслугам профессоров.

И. П. Павлов на занятиях со слушателями Военно-медицинской академии

Это сначала вызвало со стороны ближайших приятелей Пашутина возражение ему в дружеской форме. Но Пашутин, считавший личные свои заслуги превыше всех научных заслуг других профессоров, позволял себе резко обрывать подобные замечания.

Первое время это вызывало удивление. Но постепенно, по пословице, чем дальше в лес, тем больше дров, Пашутин становился все резче. Этого, понятно, не могли перенести профессора с чувством собственного достоинства, как Мержиевский 102, Батурин 103 [12] Правильно – Баталин А.Ф. (прим. сост.). , Добровольский, Иностранцев 104и Иван Петрович. После каждого заседания Конференции Иван Петрович приходил домой совершенно расстроенный и отводил душу с Добровольским, неизменно приезжавшим к нам вечером после каждого бурного заседания. Он сильно конфузился, когда Иван Петрович укорял его за блестящую рекомендацию, которую он давал Пашутину до выборов.

Особенно обострились у Ивана Петровича отношения с Пашутиным, когда вышел официальный срок службы профессорам Мержиевскому, Батурину, Добровольскому и Иностранцеву. В обычае было выбирать достойных профессоров еще на трехлетие службы в академии. Пашутин же не пожелал оставить в своем учреждении неприятных для него людей и самовольно уволил их, не представив даже на выборы Конференции.

Возмущенный подобным самоуправством, Иван Петрович решил устроить товарищеский обед в Докторском клубе в честь увольнения профессоров. Своей страстной и убедительной речью он уговорил почти всех профессоров (26 из 35) принять участие в этом обеде. Привожу их личные подписи, сохранившиеся у меня в бумагах 105:

Л. Попов, Субботин, Беллярминов, Быстров, В. Торновский, Н. Симановский, С. Пшебытек, И. Павлов, С. Шидловский, В. Павлов, К. Славянский, О. Пастернатский, Касалов, Альбицкий, А. Полотебнов, Ивановский, А. Гаринецкий, Н. Егоров, А. Пруссак, Ю. Чудновский. Н. Холодковский, С. Заварыкин,А. Дианин, Н. Круглевский, В. Ратимов, Н. Чистович [13] Правильные написания фамилий: Тарновский В.М., Пржибытек С.А., Павлов Е.В., Пастернацкий Ф.И., Насилов И.И.(?), Таренецкий А.И., Заварыкин Ф.Н. (прим. сост.). .

Как только Пашутин узнал об устройстве этого обеда, он открыто высказал не только свое неодобрение, но даже возмущение. Подписавшиеся взяли свои подписи обратно, и обед не состоялся.