Вильгельм Адам - Катастрофа на Волге

Я насторожился. Шмидт продолжал:

— Катастрофическое положение вынуждает нас предпринять последний шаг, чтобы добиться наконец свободы действий. Я хотел просить вас предложить командующему послать меня на самолете в ставку для доклада Гитлеру. Можете быть уверены, что я без промедления вернусь в котел.

Я остолбенел. Этот злой дух армии, до сих пор приказывавший держаться до последнего, грозивший предавать суду военного трибунала каждого, кто заговаривал о капитуляции, намерен теперь дезертировать. Иначе нельзя было расценить его слова, даже с учетом тех оговорок, которые он сделал. Любой солдат штаба знал, что, вероятно, уже на следующий день ни один самолет не сможет приземлиться в котле.

Я ответил Шмидту лаконично:

— Рекомендую, господин генерал, лично доложить вашу настоятельную просьбу командующему.

Злобно, но все-таки сдерживаясь, он посмотрел мне вслед, когда я молча покинул его блиндаж.

Об этом интермеццо я коротко информировал начальника оперативного отдела полковника Эльхлеппа. В волнении он вскочил со стула.

— Какая низость! Вы должны немедленно сказать об этом командующему.

— Я сейчас иду к нему и хотел заручиться вашей поддержкой.

Паулюс выслушал мое сообщение с негодованием, разочарованный в своем начальнике штаба, который все время требовал сражаться до последнего патрона.

— Пригласите его ко мне. Теперь я знаю, как с ним быть.

Раздался стук в дверь, и вошел Шмидт. Вероятно, он рассчитывал найти Паулюса одного, и притом неподготовленного. Он повторил Паулюсу почти дословно то, что сказал мне, пытаясь аргументировать необходимость своего вылета.

Командующий ответил — вопреки своему обыкновению — сразу же, и притом ясно и недвусмысленно:

— Вы остаетесь здесь! Вы знаете так же хорошо, как и я, что конец может наступить в любой момент. Никто не поможет нам. Полагаю, дальнейший разговор излишен.

Шмидт молчал… Паулюс поручил ему составить подробную характеристику обстановки и проект требования Гитлеру на разрешение капитулировать. Шмидт беззвучно удалился. Пилоты обоих «хейнкелей» получили разрешение на вылет.

Задержанные ранее по приказанию Шмидта, они несколько часов прождали в бункере для порученцев.

Уже через несколько минут их машины поднялись в ясное морозное ночное небо. Совершив еще один круг над нашим командным пунктом, они исчезли в западном направлении.

В моем блиндаже меня ждал Эльхлепп. Вопрос напрашивался сам собой: что делать, когда наступит конец?

— Вы уже не раз говорили, Эльхлепп, что никогда не сдадитесь в плен. Скоро, однако, вам придется принимать решение.

— Мое решение остается неизменным, — сказал Эльхлепп. — Старшие офицеры не сдаются. Если дело дойдет до этого, я пойду на передовую и буду стрелять до предпоследнего патрона. Последнюю пулю я приберегу для себя.

— Следовательно, вы намерены покончить самоубийством. Разве солдатская честь заключается в этом? Это не выход. Паулюс говорил мне, что некоторые генералы требовали, чтобы он издал приказ, запрещающий генералам и старшим офицерам сдаваться в плен. Каждый должен последнюю пулю приберечь для себя. Командующий отклонил это неумеренное требование как трусливое уклонение от ответственности. Он считает — и я поддержал его в этом, — что в нашем катастрофическом положении офицер остается с войсками и должен разделить их судьбу.

— Не отрицаю, что офицер должен мужественно держаться до конца. Однако потом он вправе использовать свое оружие против самого себя, ибо ему уже некем будет командовать.

Было видно, что Эльхлеппа не удастся отговорить от его решения покончить жизнь самоубийством. Я напомнил ему о жене и детях.

— Хотелось бы увидеть их. Поэтому я намерен посвятить вас в план, лучше сказать, планы, составленные некоторыми офицерами.

Я догадывался, в чем дело. Уже давно Эльхлепп намекал на намерение отдельных групп офицеров пробиться на запад. До сих пор я не принимал этого всерьез. Но этой ночью Эльхлепп подробно рассказал о своих замыслах.

— Пришло время, Адам, посвятить вас в наши планы. Я считаю, что пройдет не более недели, как котел будет раздавлен. В ближайшие дни вместе с подполковником Нимейером, обер-лейтенантом Циммерманом, подполковником Хейтцманом из 9-й зенитной дивизии и еще одним молодым офицером-зенитчиком мы доберемся до передовой. Там мы спрячемся, переждем, пока наступающие русские пройдут дальше, а затем двинемся вслед за ними на юго-запад. Уже разработан точный маршрут. О нашем плане мы поставили в известность генерала Хубе и попросили его сбросить в определенных точках контейнеры с продовольствием. Я отметил соответствующие места на карте, которую один из наших офицеров связи уже увез отсюда.

— Но ведь это же чепуха, Эльхлепп. Даже если здесь вам удастся перейти линию фронта, вы все равно никогда не доберетесь до цели. Подумайте только: все южное крыло нашего фронта отступает и уже откатилось на 400 километров на запад. Вам придется в течение нескольких недель пробираться по территории, занятой противником. Это безнадежная затея.

— Мы хорошо подготовились. Рюкзаки набиты шерстяными и меховыми вещами, перевязочными материалами и медикаментами. Мы сэкономили за несколько дней галеты и несколько банок консервов, так что первое время у нас есть чем питаться.

— Подумали ли вы и о том, что это дезертирство, Эльхлепп, бегство от ответственности? Ваш план противоречит вашему собственному требованию держаться до последнего.

— Мы хотим не дезертировать, а просить Паулюса освободить нас от наших должностей и осуществим наш замысел лишь в том случае, если командующий согласится с ним. Кстати, полковник Клаузиус, начальник штаба LI армейского корпуса, вместе со своим адъютантом хочет выбраться из котла на лыжах. Мы рассчитываем встретиться в пути. Отдельные группы из 71-й и 371-й пехотных дивизий хотят отправиться вниз по Волге на юг, чтобы вблизи Терека присоединиться к 1-й танковой армии.

— Не обижайтесь на меня, но ведь это опасные фантазии. Вы же знаете, что 1-я танковая армия находится уже, вероятно, в районе Ростова. Сказали ли вы об этом вашим единомышленникам? И думаете ли вы всерьез, что противник так плохо будет охранять свой тыл, что сразу же не захватит таких сумасшедших беглецов, как вы? Образумьтесь, Эльхлепп!

— Разговоры на эту тему бесполезны, мое решение бесповоротно. — С этими словами Эльхлепп покинул мой блиндаж.

Рано утром 24 января по приказанию Паулюса Гитлеру было передано по радио донесение:

«На основании донесений корпусов и личных докладов их командиров, с которыми еще поддерживается связь, армия докладывает обстановку. Войска без боеприпасов и продовольствия, имеется контакт только с частями шести дивизий. Явления разложения на южном, северном и западном участках котла. Единое управление войсками далее невозможно. На восточном участке небольшие изменения. 18 тысяч раненых без малейшей помощи перевязочными материалами и медикаментами, 44-я, 76-я, 100-я, 305-я, 389-я пехотные дивизии уничтожены. Вследствие сильных атак фронт во многих местах прорван. Опорные пункты и укрытия только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Поражение неизбежно. Чтобы спасти еще оставшихся в живых, армия просит немедленного разрешения капитулировать». [81]