Светлана Сидур - Мадагаскарские зарисовки

ПАКА

– А это наша Пака, она убирается на первом этаже, то есть на представительской части резиденции. Прошу любить и жаловать. Думаю, вы подружитесь. – Сказал муж, когда мы поравнялись с толстой смуглой мальгашкой, сияющей как начищенный самовар то ли от счастья лицезреть меня, то ли от какого-то местного крема типа сапожной ваксы.

Муж вел меня вдоль строя прислуги, выстроившейся для приветствия новой хозяйки. Он сам приехал на Мадагаскар на месяц раньше и уже успел понять, кто из них чем знаменит, а вот мне еще предстояло изучить особенности местного контингента, так сказать, «с погружением». Первое впечатление от мальгашей было замечательное: они все мне улыбались, как мне казалось, искренно, а после нашей российской суровой действительности, где каждая улыбка на вес золота, я расслабилась и свято уверовала в то, что они все действительно мне рады. Но мое состояние эйфории длилось не долго. Очень скоро они дали мне понять, что улыбка это такой же товар как хлеб, чулки и бензин, за который надо платить. Улыбнулись они мне авансом в день моего прилета, а расплачивалась я за их приветливость потом довольно долго.

Каждый раз, как я выходила в сад одна, ко мне тут же из-за кустов неслышно подкрадывался кто-либо из прислуги и начинал свое скорбное повествование о заболевшем ребенке, о старушке-матери, о сбитом машиной брате, которым срочно требуется медицинская помощь. Я по доброте душевной давала им какие-то деньги, прекрасно понимая, что на серьезное лечение в госпитале этого явно недостаточно, но они успокаивались и дня на два оставляли меня в покое. А потом все повторялось сначала. Только тяжело болел уже какой-то новый родственник. Я поняла, что гулять по саду мне не дадут. Жаловаться мужу мне не хотелось, поэтому я просто перестала выходить в сад одна. Дышать свежим воздухом я теперь стала сидя на балконе, благо он такой большой, что там можно было и немного походить из угла в угол. Сад, с его клумбами, куртинами и альпийскими горками, по которым у меня чесались руки, остался несбыточной мечтой. Но, как говорил незабвенной памяти писатель Виктор Астафьев, самая заветная мечта всегда должна быть несбыточной, иначе пропадет жизненный стимул. Когда все, о чем ты мечтал, сбылось, то, вроде бы, и жить уже не для чего.

Потом из рассказов людей, проживших на Мадагаскаре не один год, я поняла, что очень правильно сделала, сократив общение с местной прислугой до минимума. Все-таки Азия есть Азия. Нам простодушным русским трудно понять, как можно одновременно дружелюбно улыбаться и строить коварные планы по вытрясению денег из того, на кого твои улыбки направлены. Один старенький дедушка, господин Тихомиров, который оказался племянником нашего прославленного скульптора Веры Мухиной, рассказывал, как милые улыбчивые садовники зверски убили его тещу, которая из-за плохой погоды поленилась отвезти свою пенсию в банк и оставила ее дома всего на одну ночь.

Однако, я несколько отвлеклась. Я же собиралась вести свой рассказ о Паке. Пака тоже у меня просила денег на лечение зубов и изображала муки столь достоверно, что отказать ей было бы грешно. Но после того, как я свела на нет свое общение с садовником и сторожем, удалившись в добровольное изгнание на балкон, она что-то такое смекнула и перестала мучиться зубной болью и другими недугами, требующими срочного денежного вливания.

От Паки уйти было трудно. Она постоянно крутилась на первом этаже резиденции, который, собственно, она и убирала. Но это не главное. Главное это то, что она была незаменима. Французский я знаю недостаточно хорошо, чтобы точно формулировать различные свои пожелания по части хозяйственных работ, а Пака говорила по-русски виртуозно. Она делала это не только без акцента, но и могла ввернуть такие словечки, которые не всякому русскому вдруг придут на ум. И все это было так к месту, что возникало подозрение, а уж не в разведшколе ли ее готовили опытные инструкторы. Но все объяснялось просто: Пака работала в посольстве уже много лет, общалась с разными людьми и от каждого из них нахваталась слов-паразитов, которые мы, сами того не замечая, повторяем по поводу и без повода. Ну, и, видимо, в отличие от нас, русских, тяжело воспринимающих иностранную речь, у нее был особый дар к восприятию чужого языка. Хотя с другой стороны, кто-то же ее в посольство рекомендовал, не с улицы же туда народ попадает.

Лет ей было на вид около сорока, это по нашим русским меркам. В действительности мальгаши выглядят гораздо моложе, чем наши люди в том же возрасте. Про нашего садовника я долго думала, что ему лет пятнадцать, а он оказался отцом довольно большого семейства. Хотя, как говорится: «дурное дело не хитрое». Однако вернемся к Паке. Внешне она походила на Чучу из мультфильма Гарри Бардина – какое-то необъятное тело, одетое в, мягко выражаясь, странные одежды. Эта дикая ее внешность совершенно не вязалась с торжественной роскошью представительских покоев резиденции. Господин посол, мой супруг, любил, чтобы все части целого находились между собой в гармонии, а тут такой диссонанс. Допустим, приходит к нему высокопоставленный гость. Гостю надо предложить прохладительный напиток или чашку кофе. И хорошо бы, чтобы это все вынесла на серебряном подносе местная нимфа в крахмальном передничке и кружевной наколке на аккуратно уложенных кучерявых волосах, обрамляющих грациозно склоненную головку. А вместо этого ему навстречу выплывает этакое «чудище обло», хорошо хоть не «лайяй». Хотя как сказать…

Естественно, что Паку пытались заменить. Ее отправляли работать уборщицей на территории посольства, а в резиденцию брали местную лань с тонким станом и ресницами опахалами. Наряжали лань в крахмальный передничек и кружевную наколочку, но та никак не могла выйти из нервного ступора, все путала, опрокидывала на ходу мебель, проливала напитки, иногда прямо на гостей, короче говоря, вела себя, как по заказу, нескладно. А уж объясниться с ней вообще было невозможно ни на каком языке. И Паку возвращали на место. Она, безусловно, торжествовала, но умело прятала свое торжество за ресницами полуприкрытых век. Она знала, что так все и будет. Послов на ее веку сменилось не мало, и все они как один стремились к гармонии. И каждый раз жизнь доказывала им, что красота это не «сосуд, в котором пустота», а «огонь, мерцающий в сосуде».

Хотя кто знает, может быть, те инструкторы разведшколы, которые отобрали Паку для работы на столь ответственном объекте, инструктировали местных волооких ланей вести себя так, чтобы хозяева сочли за благо избавиться от них как можно скорее. Все бывает на этом свете.