Надежда Голубцова - Бывшие

Дедушка Алексей не воевал на фронте, его списали за негодностью. У него был ревматизм, осложнившийся болезнью суставов и сердца. Несмотря ни на что, он вместе со всеми рыл окопы и работал в колхозе за троих мужиков. В 1949 году у него отказали ноги, и его положили в Ивановскую больницу, там он и умер. Очень тяжело бабушка пережила его уход. Любила его сильно, очень жалела, несмотря на показную строгость. «В селах Рязанщины, в селах Смоленщины слово «люблю» непривычно для женщины, там, бесконечно и верно любя, женщина скажет: «Жалею тебя»…» Для нее не существовало других мужчин. Замуж больше не выходила, а может, не захотела, в памяти мужа храня. Даже после смерти своих мужей женщины хранили им верность.

На фотографии слева направо сверху вниз – Вера, Валя, дедушка Алексей (Тятя), бабушка Наталья, 10 июля 1949 года

У бабушки Натальи была сестра Марфа, летом я часто гостила у них в деревне Каблуково и очень любила слушать воспоминания об их молодости. Обе неграмотные, в школе не учились, не умели ни читать, ни писать. Родители были простыми крестьянами и считали, что женщине грамота ни к чему, самое главное – это удачно выдать девушку замуж, поэтому девочек учили умело вести хозяйство – печь хлеб, готовить щи и каши, ухаживать за скотиной, конечно, шить, работать в поле от зари и до захода солнца, ухаживать за детьми и мужем, а грамота, считали родители, – это для женщин баловство. После революции в деревнях работал «Ликбез» (ликвидация безграмотности», Марфа выучилась и читать, и писать, а бабушка Наталья научилась только рисовать свою фамилию, именно рисовать, а не писать. Я ее всегда просила нарисовать свою фамилию. Она это делала так: «Ну смотри, Надюха, первая буква – это половина жука, «К», вторая – бараночка, «О», третья – «Т», молоточек, четвертая – опять «О», бараночка, пятая – «В», кренделечек и последняя – «А», ворота. Получается – КОТОВА – поняла?» Меня такая ее грамотность очень забавляла. Я смеялась и просила в сотый раз нарисовать свою фамилию.

В колхозе работали за трудодни и в конце месяца за работу получали мешок муки, а кто не умел расписываться, ставили просто + (крестик). Денег в колхозе не давали, а без муки прожить было нельзя, так как хлеб пекли сами (мука была не белого цвета, как сейчас, а серого, но хлеб, каравай или пироги были очень вкусными. Платья и рубашки шили сами (часто вручную, то есть руками). Швейные машины были большой редкостью, да и стоили дорого. Материя продавалась в городе Иваново, и чтобы ее купить, требовались деньги. Их получали от продажи в городе на рынке молока, творога, яиц, мяса. Все это в деревне было свое. Скотина и куры – в каждом дворе. Без своего хозяйства и огорода в деревне не прожить. Рассказывала мне бабушка Наталья, как их с сестрой Марфой родители замуж отдавали. Именно отдавали в чужие семьи. Своих суженых сестры до свадьбы даже не видели. Невест мужчины выбирали сами, говорили своим родителям: «Сватайте за меня Наталью или Марфу». Весной в праздник Пасхи девушки в деревнях водили хороводы, а ребята разглядывали и выбирали себе суженую, то есть будущую жену.

Бабушке Наталье с мужем повезло, а вот Марфе попался пьяница, даром что из богатой семьи, характер имел вздорный и очень ревновал свою красавицу-жену.

Бабушка рассказывала, что Марфа была первой красавицей на деревне – коса ниже пояса, да и петь и плясать мастерица. От вина муж Марфы и погиб, осталась она одна с сыном Стасиком. Стасик жил с мамой в г. Иваново, занимали они одну комнату в коммунальной квартире, где общая кухня и общий туалет. Стасик так и не женился, детей у него не было, а вином сильно увлекался, от вина, как и его отец, «погиб смертью храбрых». Бабушка очень жалела Марфу, часто ее навещала вместе со мной или моей сестрой Любой. Марфа нас любила, считала своими внучками, баловала чем-то вкусным, покупала подарки, пела нам русские народные песни. Я очень любила бывать у Марфы в гостях, любила слушать, как она поет, от ее песен хотелось плакать, пела она просто, но очень душевно, брала за душу и заставляла думать о горькой судьбе русских женщин. Любила и Марфа часто приезжать к моей бабушке в гости в деревню Ка-блуково. Все вместе мы ходили в лес за земляникой, варили варенье на керосинке в большом эмалированном тазу.

Очень вкусной была земляничная пенка, с ней мы пили чай, заваренный на смородиновых листочках.

Очень хорошо помню, как после обеда, напившись душистого чая, бабушка с Марфой сидели и вспоминали свою молодость, а я любила их слушать. Однажды за окном потемнело, и началась сильная гроза, форточка была открыта. И вдруг через форточку в дом влетела шаровая молния, размером с небольшой мячик. Мы разом застыли, молния облетела нас с шипением и треском и снова вылетела в форточку, никого не задев, а могла бы и взорваться. Бабушка рассказывала, что, бывало, от молнии начинался пожар, дома сгорали очень быстро, поэтому во время грозы бабушка собирала узелок, чтобы с ним на случай пожара быстро выскочить на улицу. В узелке были деньги и документы.

Очень хорошо помню, как заставляла меня пить по вечерам перед сном теплое парное молоко, которое я не любила даже в холодном виде, таким образом, через «не хочу», она вылечила меня от начальной формы туберкулеза. Вернее, исцелила меня своей любовью, она всегда говорила, что за меня готова отдать свою жизнь. А я оказалась не совсем благодарной внучкой. Горько признаться, что не была на ее похоронах. Я нашла причину: маленький ребенок, которого я родила и не могла оставить даже на несколько дней, – но зато я не видела бабушку мертвой, поэтому для меня она всегда живая. Каждый раз, бывая в церкви, я молюсь за упокой ее души, может быть, этим успокаиваю свою совесть.

Свежий деревенский воздух, сон целебный – спали мы с двоюродными сестрами Ниной и Олей в чулане, где матрасы и подушки набивались душистым сеном (высушенная на солнце свежескошенная трава), здоровая деревенская еда, – все было свое, и овощи, и ягоды, молоко, творог, сметана, вкусные пирожки и ватрушки, которые бабушка была печь мастерица, а домашние яички разве можно сравнить с магазинными!

Счастливая, беспечная пора детства. Как я благодарна за все это своей любимой бабушке Наталье. Я и звала ее не бабушка, а именно баушка, пропуская букву «б» в середине слова. Любовь к животным – это тоже у меня от баушки. По вечерам она отрезала горбушку душистого черного хлеба, посыпала крупной солью, давала мне на ладошку, чтобы я встречала нашу корову Ночку. Она была вся черная, кроме белого пятнышка на лбу.

Ноченька ласково и бережно брала с моих рук хлеб, а потом облизывала в благодарность мои ладони своим шершавым языком.

Читать дальше