Анатолий Остапенко - Между миром тем и этим. Рассказы белорусского алкоголика

Десант в Вильнюс назначили на вторник. А к понедельнику нам надо было подготовиться: Сергей должен был приобрести два отреза из шелка – красного и белого цветов, а я удилище, чтобы прикрепить флаг.

Мы встретились «Под парусами» утром, где-то около 9 часов. Сергей принес обещанные отрезы. Красный материал он добыл довольно просто – выманил у матери, директрисы школы, БССРовский государственный флаг. Для приобретения же белого пошел на «преступление» – незаметно от жены унес семейные шелковые простыни, оставшиеся еще от свадебных подарков.

Осталось выкроить куски ткани в необходимых пропорциях и сшить. Но здесь у нас возник спор. Сергей говорил, что надо делать размер, в ширину равный половине длины флага. Я же держался иного мнения, базировался, так говоря, на научном подходе:

– Ты, Сергей, человек гуманитарного склада и не знаешь ничего о золотом сечении.

Тут я ему нарисовал на салфетке с нашего стола, несмотря на ранний час, уже плотно заставленного пивными бутылками, круг Леонардо да Винчи и в нем человека и прочитал небольшую лекцию о пропорциях красоты.

– Вот посмотри: длина этой стороны, разделенная на длину прилегающей стороны, должна давать отношения не один к двум, то есть не 0,5, а 0,68! Это и есть число красоты. Именно таким и должен быть сделан наш флаг, – объяснял я другу.

– Ну, раз это открыл Леонардо да Винчи, то согласен. Но только потому, что он был не только математиком и изобретателем, но и поэтом и художником, – согласился Сергей.

Придя к такому мудрому компромиссу, мы зашли в ателье «Аленка», оно было недалеко – на улице Кирова. В ателье работала моя знакомая, Вероника, и этот факт должен был облегчить процесс пошива флага.

И действительно, буквально через час мы держали в руках красивый бело-красно-белый флаг. Прикрепили его к удилищу, купленному мною вчера в магазине «Рыболов», и, подняв его вверх, двинулись в сторону проспекта Ленина. Милиционеры не обращали на нас никакого внимания, прохожие тоже. Еще не настало время митингов и шествий 90-х, когда этот флаг будет узнаваем, и еще не угрожал нам привод в участок за его использование. Ведь еще не существовало уголовной статьи, придуманной в еще не известной нам стране «Республика Беларусь», статье под названием «За использование недозволенной символики»…

Нет, это время еще не настало…

Мы решили сэкономить на билетах и поехать до Вильнюса «перекладными», то есть электричками: Минск – Молодечно, Молодечно – Гудогай, Гудогай – Вильнюс.

Такое важное решение было обусловлено финансовыми трудностями, которые перед нами возникли совсем не запланированно.

Дело в том, что уже на подходе к вокзалу, на улице Кирова, возле «Рыболова», мы встретились с Лехой – знакомым Сергея еще по работе в «Физкультурник Белоруссии». Леха тогда еще не пил, он был известным спортсменом – борцом по классической борьбе в тяжелом весе Алексеем Бортником. Сергей Алябьев брал у него тогда интервью – как раз после чемпионата мира, который проходил в Минске.

Теперь же Леха стоял у магазина «Рыболов» и продавал мотыля. От прежнего Алексея осталась только мощная фигура – широкие плечи, жирный затылок и широко расставленные руки, которые, казалось, вот-вот вас схватят и бросят на землю. Но грязная рубашка без двух пуговиц и давно не мытые порванные штаны свидетельствовали о том, что перед нами человек, который давно оказался «за бортом», и в его жизни осталась одна ценность – бутылка.

Мотыль был в небольшом мешочке. И, когда находился покупатель, Леха открывал мешочек и набивал полную спичечную коробочку мотылем. Коробочка стоила 50 копеек и обеспечивала рыбаку прекрасную рыбалку, так как мотыль у Лехи был отборный. После продажи трех коробочек Леха посылал гонца в «Подкову» [2] «Подкова» – гастроном в подковообразном строении на перекрестке улиц Кирова и Свердлова. за «чернилами» и временно покидал свой пост у рыболовного магазина, чтобы «заправиться».

Но на этот раз что-то у Лехи складывалось не так. Еще за 50 метров до «Рыболова» мы услышали звуки сильной ссоры, и было видно, как в центре людского круга, возможно, покупателей, или друзей борца, болтается сам «бизнесмен» Леха и что-то объясняет.

– Какой запах? Нормальный запах, специфика водоема, где ловили мотыля, – отбивался Леха.

– Он ведь уже не шевелится! Что это за мотыль! Двое или трое суток ему уже. Засмердел уже! – кричал какой-то очкарик, очевидно, из интеллигентов.

– Послушайте, мотыль спит сейчас, поэтому и не шевелится. В том водоеме расписание жизни такое, что ночью мотыль размножается, откармливается, а утром ложится спать.

– Но от него несет тухлятиной! Он плохо пахнет! – вставила свои пять копеек крепкая женщина, видимо, жена интеллигента, которая неизвестно откуда взялась.

– Мадам, а вы если спите, за себя ручаетесь? Вы действительно уверены, что от вас не будет неприятного запаха? – вбил, как сваю в стройку века, последний непробиваемый аргумент Леха, вовремя вспомнив старый одесский анекдот.

От такой постановки вопроса у дородной тетки даже язык отняло.

Но тут уже подошли мы и бросились на помощь Лехе. Отвлечь разъяренную женщину от Лехи было не просто, но узнав, что мы милицейские журналисты и давно собираем факты против этого субъекта, она сразу успокоилась.

Успокоение это, конечно, было условным. Здесь сработал психологический момент – войну с Лехой дамочка вела на равных, и еще неизвестно было, кто выйдет в ней победителем: она – ведь правда на ее стороне, либо Леха, который есть тип подозрительный, похоже, что жулик, а жулик поэтому и выбрал себе такую профессию, чтобы дурачить людей.

А тут такая помощь: журналисты появились сами. А когда Сергей показал еще свое журналистское удостоверение – то самое, что осталось от работы в «Физкультурник Белоруссии» – радости женщины и ее интеллигентного мужа-очкарика, который под напором супруги отошел на второй план, не было границ.

Сергей достал свой блокнот и начал важно, как заправский следователь, записывать «показания», адреса. Потом отправил назойливую парочку на все четыре стороны, мол, «вас вызовут». «А теперь мы поговорим с вами!» – грозно сказал он, повернувшись к Лехе, который почему-то никуда не убегал, а постоянно во время «допроса» свидетелей рьяно курил «Приму», распуская вокруг себя волны сигаретного дыма и вчерашнего перегара.

Дождавшись, когда парочка завернет за угол, Леха сказал:

– Ну, Сережа, ты мой кент навеки. В натуре, как ты их ловко сделал! С меня бы бухло, да, понимаешь, вчера все пропил. Так загудели, что про этот чертов мотыль совсем забыл. Хотел сегодня толкнуть, но… сам видишь, что из этого вышло. И опохмелиться нечем…