А. Киселев (Составитель) - Полководцы и военачальники Великой отечественной

– Что касается масштаба работы, который вас пугает, то это ничего. Мы вам поможем.

Я пытался что-то сказать, шел за ним следом, но Сталин снял трубку телефона и, набрав номер, сказал кому-то: «Наркомом связи назначаем Пересыпкина. Завтра опубликовать в печати». Он повернулся ко мне.

– Поезжайте сейчас же в ЦК, там подготовьте предложения о составе коллегии Народного комиссариата связи. Если хотите взять с собой кого-либо из военных, хорошо знающих связь, включайте и их в проект решения».

В ЦК проработали почти всю ночь – подготовили необходимые документы, подробно проинформировали о Наркомате связи, состоянии его работы. Прощаясь, кто-то из работников ЦК сказал:

– В наркомат в форме не ходите. Там привыкли иметь дело с военными более высоких званий.

Сказано было в шутку, а Пересыпкин всерьез обеспокоился. Начав военную службу с самых ранних лет, он никогда не носил гражданской одежды, и у него ее попросту не было.

Вернулся домой поздно. Жена не спала, хоть и привыкла к его вечерней, подчас за полночь, работе. Он рассказал ей о необычном назначении и без какой-либо надежды спросил:

– Штатского у меня ничего нет? Костюмчик какой-нибудь… Впрочем, знаю – нет. Как же быть?

– Эх ты. Связью всей страны собираешься руководить, а тут растерялся. Сейчас я из тебя такого наркома сделаю – заглядение! – ответила жена, которая, впрочем, тоже не сразу догадалась, что нужно сделать.

Она спорола с гимнастерки петлицы, загладила их следы утюгом. Получилась распространенная в то время «наркомовка».

– Ну вот, теперь я и член правительства! – воскликнул довольный нашедшимся выходом Иван Терентьевич. – А костюм все же приобрести надо.

– Приобретем. Только не представляю тебя штатским.

– Я тоже. Нужно как-то отметить это дело.

– От первомайских праздников осталось шампанское.

Выпили по бокалу шампанского, поговорили, дождались утренних газет. На последней полосе «Правды» в разделе «Хроника» было напечатано: «Президиум Верховного Совета Союза ССР назначил т. Пересыпкина И. Т. народным комиссаром связи СССР».

Крутым оказался поворот. Теперь вот опять.

Взволнованный происшедшим, Иван Терентьевич уснул не сразу и спал недолго. Когда проснулся, было раннее утро. Он вызвал машину.

– В наркомат? – спросил водитель.

– В другой. В Наркомат обороны.

Так отныне и повелось: то в один наркомат, то в другой. Впрочем, чаще в «другой» – в Наркомат обороны.

По представлению Пересыпкина было принято решение о создании вместо управления более мощного аппарата – Главного управления связи Красной Армии. В начале августа Иван Терентьевич доложил проект положения о новом главке начальнику Генерального штаба Б. М. Шапошникову.

Внося поправки и дополнения, Шапошников подробно мотивировал их. Он продолжал говорить и после того, как завизировал проект. Теперь речь уже шла о роли связи в современной войне. Пересыпкин с удовлетворением отмечал, что его взгляды совпадают с тем, что говорил Шапошников. Но тот шел дальше – увязывал задачи связи с высшими ступенями военного искусства, со стратегией войны в целом. А это было для Пересыпкина во многом откровением. Вопросы стратегии в электротехнической академии с такой глубиной не изучались. К тому же Шапошников связывал свои рассуждения с конкретными условиями шедшей войны. «С таким рядом работать, что в академии Генштаба учиться», – думал Пересыпкин. Он чувствовал, что обычно вежливый, но не очень-то многословный Шапошников избрал такую тактичную форму, чтобы именно поучить его – помочь ему освоить то, без чего невозможно эффективно, творчески организовывать связь в войсках в тех масштабах, в каких предстояло это делать ему, Пересыпкину.

Свои рассуждения Шапошников закончил неожиданным вопросом:

– Вы завидно молоды. Сколько вам лет?

– Тридцать семь, – ответил Пересыпкин, почему-то смутившись.

– Это же замечательно, голубчик вы мой! Сколько же вы еще сделать-то сможете!.. А ноша на ваши плечи легла тяжелейшая. Вся связь страны теперь в ваших руках. Впрочем, в этом есть свои резоны. И то, что вы замнаркома обороны, тоже резонно: с командиров любого ранга за организацию связи спросить можете.

Шапошников подробно разобрал суть резонов и опять же неожиданно спросил:

– А почему вы не в форме?

Пересыпкин рассказал, как в свое время спорол петлицы с гимнастерки, чтобы явиться в Наркомат связи.

– И у вас прежнее звание?

– Да, я полковник.

– Нонсенс! Невероятнейший нонсенс! Замнаркома обороны, начальник связи Вооруженных Сил – и полковник! Ну ничего, голубчик вы мой, когда-нибудь это будет казаться вам забавным эпизодом в вашей биографии.

Прощаясь, Шапошников сказал:

– Двери в Генштаб для вас всегда открыты. Заходите чаще. Это не только пожелание. Связь – кровное дело Генштаба.

С Шапошниковым в дальнейшем Пересыпкин встречался часто и всегда уходил от него обогащенным. Выдающийся теоретик и практик военного дела, Борис Михайлович умел репликой, двумя-тремя фразами дать глубокое обоснование тому или иному мероприятию, показать его место и назначение в цепи происходящих событий.

После беседы с Шапошниковым Пересыпкин уже не повторял себе то, что подумал у Сталина: «Как может один человек исполнять две такие высокоответственные должности!» В его мемуарах можно прочитать: «…объединение и централизация руководства военной и гражданской связью было подсказано самой жизнью. Во время войны пришлось решать многие сложные задачи бесперебойной связи как на фронте, так и в тылу, нужно было ликвидировать пресловутые ведомственные барьеры, мобилизовать все имевшиеся в стране силы и материально-технические ресурсы связи, которых, к слову говоря, было не так уж много». И далее: «Многие задания правительства и Верховного Главнокомандования носили сверхсрочный характер. Как правило, их можно было осуществлять только совместными усилиями частей связи Красной Армии и предприятий Народного комиссариата связи».

5 августа Главное управление связи Красной Армии (ГУСКА) было сформировано. На него было возложено руководство всей деятельностью войск связи, снабжение их специальным имуществом, подготовка и пополнение частей командными кадрами, организация связи Ставки Верховного Главнокомандования. Последняя задача осуществлялась при активном участии Наркомата связи.

Состояние войск связи в это время было крайне тяжелым. Они понесли большие потери. Призванные же из запаса воины, в том числе и командиры, не обладали достаточными знаниями и опытом. Формировались новые части связи, а они в основном состояли из призывников.

Довольно распространенным явлением на фронте в начале войны была радиобоязнь. Многие командиры, особенно общевойсковые, недооценивали радиосвязь, отдавали явное предпочтение телефону. Большинство из них попросту боялось пользоваться радиосвязью, считая, что противник может подслушать радиопереговоры или запеленговать рации и определить место нахождения пунктов управления войсками. Были случаи, когда радиостанции располагались вдали от штабов, что само по себе затрудняло пользование ими, да и, чего греха таить, в этих случаях вообще старались не пользоваться рациями. Отдельные командиры даже запрещали автомобильным радиостанциям находиться в общих колоннах при передвижении штабов.