М. Каншин - Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов

Мы с Шуриком Шмелёвым (я – как ударник, он – как аккордеонист) отправились в агитпоход по погранзаставам на границе с Афганистаном сразу после зимней сессии, абсолютно ничего не успев отрепетировать. При этом оба были новичками в коллективе и не знали ни репертуара, ни друг друга. Программа концерта составлялась уже в ходе поездки, буквально на ходу.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Александр Шмелёв, Юрий Медведев: «Аморадо» на гитаре, Виктор Закс

Несмотря на то что в этом походе мы были командированы тремя уважаемыми организациями, а именно ЦК ВЛКСМ, Всесоюзным обществом «Знание» и Управлением погранвойск КГБ СССР, я не заметил, чтобы идеологическая выдержанность нашего репертуара и лекций кого-то сильно беспокоила, и нас никто заранее не прослушивал.

В ночном перелёте Москва – Душанбе по какой-то причине случилась пауза на несколько часов с посадкой в Семипалатинске, которая тут же была использована для первой репетиции прямо в аэропорту. Здесь нас с Шуриком впервые услыхал остальной народ. К этому времени у меня уже был какой-никакой годовой опыт игры в институтском биг-бенде, ну а за Шурика можно было быть спокойным с самого начала. Он хоть и был самоучка, и виртуозной техники у него не было, но и особо быстрых пьес мы избегали. А в неторопливом темпе он прекрасно играл и импровизировал. Так что репетиция прошла успешно.

Но вскоре оказалось, что мы привезли с собой на границу начавшийся в Москве сезонный грипп. Многие заболели, и особенно тяжело Саша Яковлев. Он даже попал в больницу. Нас изолировали на одной из погранзастав, потому что мы могли невольно стать причиной снижения боеготовности на афганской границе. Ночью по горным дорогам из Душанбе прибыл срочно вызванный военврач и заставил всех выпить «лошадиные дозы» каких-то препаратов. Все быстренько выздоровели, и начались концерты…»

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Граница с Афганистаном. Взгляд на ту сторону

1965.07. Тянь-Шань. Тракт Ош – Хорог. В пути: Сергей Бирюков, обычно фотограф, Наталья Сейфулина, Александр Яковлев

Почему при организации дальних походов чаще использовался термин «пробивание», мне стало понятно, когда летом 1965 года в этом мероприятии я помогала Володе Саломыкову. Он уже работал под Москвой и не мог регулярно посещать все три вышеназванные организации, хоть и находящиеся в шаговой близости друг от друга и площади Дзержинского.

Согласовать одновременную командировку трёх частей агитбригады, да ещё по интересному маршруту к пограничникам Тянь-Шаня, удалось, как потом выяснилось, благодаря некоторому везению, самоуверенности и нахальству.

1965.07. Тянь-Шань, Баш-Джарты. В юрте: Т. Воскресенская, Ю. Лукашов, А. Яковлев

Уже перед самым отъездом в Московском комитете ВЛКСМ мы вдруг обнаружили отсутствие подготовленных документов и комсомольского деятеля, с которым согласовывали маршрут. После возмущённых обсуждений с начальником этого деятеля («Как же так! Нас ведь там уже ждут!») документы были найдены в его столе и срочно подписаны. Мы улетели. А когда вернулись, подарили вышедшему из отпуска и ничего не подозревающему деятелю отчёт о поездке в виде альбома с фотографиями.

1965.07. Тянь-Шань, Тракт Ош-Хорог, перевал Чон-Ашу (3982м). Стоят: Л. Вышинский, Т. Воскресенская, В. Закс, А. Шмелёв, С. Яковлев, В. Кравчук, В. Зайко, солдат-пограничник, сидят: С. Бирюков, Т. Бычкова, Н. Белёнова

Посещение же здания на Лубянке запомнилось примечательной встречей: в день окончательного определения маршрута в коридоре здания сопровождающий нас с Володей Саломыковым майор Виноградов лёгким кивком головы обратил наше внимание на проходящего мимо человека. И чуть позже сообщил: «Абель». Незадолго до этого в газете «Правда» была статья о советском разведчике Рудольфе Абеле, которого после провала в результате предательства обменяли в 1962 году на сбитого американского пилота Пауэрса.

Соприкосновение с почти потусторонним миром в памяти осталось надолго. Значительно позже стало известно, что Рудольф Иванович Абель – советский разведчик времён Отечественной войны. А при аресте разведчик Вильям Генрихович Фишер назвался именем своего покойного друга.

Поход начался перелётом во Фрунзе – столицу Киргизии (сейчас это Бишкек), затем на самолёте поменьше (Ил-14) – в Ош. В Оше шикарный восточный базар: яркие краски национальных костюмов, арбузы, дыни, фрукты, глаза разбегаются, всё хочется попробовать. Но такие неосторожные «пробы» могли быть чреваты неожиданностями.

1965.07. Базар в Оше. Среди арбузов. Справа – Фрунзе, в чайхане

Александр Шмелёв:

«Допробовались: белые шарики, похожие на кондитерские изделия, оказались с начинкой из жгучего перца».

Далее опять тракт Ош – Хорог, но только теперь со стороны Оша. Концерты у пограничников проходят на разной высоте над уровнем моря: сегодня – 1500 м, завтра – 2500 м, потом – 1000 м, 3000 м и т. д. Привыкнуть не удаётся.

Есть на что посмотреть: встречаются водопады, очень красивы тянь-шаньские ели (узнаваемы – потом по ним сразу можно сказать, фотографию каких горных дорог держишь в руках). Внизу тепло, высоко в горах может засыпать снегом, а потому возим с собой выданные нам полушубки. На перевале Чон-Ашу (3982 м), к которому долго подбирались по серпантину, лежит снег.

Крохи свободного времени отдаются репетициям (в Москве его совсем не было). Появившимися новыми номерами сначала радуем друг друга. До сих пор упоминание о фильме «Родная кровь» у меня вызывает в памяти мелодию мексиканского танца, которую тихонько подготовил и неожиданно исполнил наш оркестр.

Первыми восторженными зрителями были мы, затем публика на концертах неизменно требовала повторить исполнение этого произведения.

1965.07. Квартет «2+2»: А. Яковлев, Ян Малашко, М. Вышинская, Н. Белёнова. Справа – Леонид Вышинский с лекцией о кибернетике и вычислительных машинах. По поводу этой фотографии кто-то острил: «Верным путём идёте, товарищи!»