Дуайт Эйзенхауэр - Поход в Европу. Когда Америка была с Россией

Генералу Маршаллу потребовалось, вероятно, около двадцати минут, чтобы нарисовать эту картину, а затем он внезапно спросил: «Каков должен быть наш общий курс действий?». Я подумал минутку и, надеясь, что сохраняю бесстрастное выражение лица, ответил: «Дайте мне несколько часов». «Хорошо», – сказал он и отпустил меня.

Характерно, что он даже не намекнул на один из наиболее важных факторов в этой проблеме: психологическое воздействие филиппинского сражения на американский народ и народы стран бассейна Тихого океана. Он отчетливо понимал, что если человек не способен учесть это соображение, ему нечего носить звезду бригадного генерала.

С этой новой проблемой я направился в свой кабинет, выделенный мне в управлении, известном тогда как управление военного планирования, которое возглавлял мой старый приятель бригадный генерал Леонард Джероу. Было очевидно, что мой ответ должен быть неоспоримым и быстрым, если я хочу завоевать доверие Маршалла и доказать свою полезность в военном министерстве. В этом мне помог мой старый опыт.

Вскоре после Первой мировой войны я в течение трех лет служил под началом одного из самых опытных военных людей генерал-майора Фокса Коннера. Одной из тем, которой он чаще всего касался в беседах со мной, было союзное командование, его трудности и проблемы. Другой его темой был генерал Джордж Маршалл. Генерал Коннер обычно говорил мне: «Мы не сможем избежать другой большой войны. Когда мы вступим в эту войну, мы будем в ней участвовать с союзниками. Придется выработать систему единого командования союзными войсками. Мы не должны согласиться с концепцией «координации», в соответствии с которой был вынужден работать Фош. Мы должны настаивать на личной ответственности за руководство военными действиями. Лидерам придется научиться преодолевать националистические соображения в ходе осуществления кампаний. Единственный человек, который может это сделать, – это Маршалл: он близок к гениальности».

Вспомнив об этом, я решил, что мой ответ должен быть кратким, выразительным и основанным на доводах, в которые я искренне верил. Никакое красноречие или блестяще сформулированные общие рассуждения не произведут впечатления на того, кого Фокс Коннер готов был причислить к гениям.

Я начал сосредотачиваться на вопросе, поставленном генералом Маршаллом. Для нас обстановка в западной части Тихого океана, как ее нарисовал начальник штаба армии, в данный момент была совершенно угнетающей. Флот не мог предпринимать попыток осуществить какие-либо активные действия вдали от своих баз, и надводные корабли не осмеливались заходить в филиппинские воды. Громкие требования командующих наземными и воздушными силами на Гавайях и на Западном побережье укрепить оборону, усиливаемые истерическими заклинаниями со стороны мэров городов, городских муниципалитетов и конгрессменов, были такими, что для их удовлетворения потребовалось бы значительно больше сил и средств, чем располагала тогда страна.

Приходилось с огорчением признать, что в то время невозможно было сразу усилить филиппинскую группировку. Любая попытка отправить крупные подразделения на острова должна была подкрепляться способностью флота быстро восполнять потери и тем самым обеспечивать надежность действий в этом районе в будущем. А в данный момент трудно было сказать, когда это станет возможным.

Для продления обороны Филиппин, пока корабли ремонтировались, можно было доставить на острова предметы острой необходимости с помощью подводных лодок и кораблей – прерывателей блокады, а при условии, что мы сможем держать открытыми необходимые линии коммуникаций, кое-что можно было бы отправить и по воздуху. Австралия оказалась ближайшей к Филиппинам территорией, которую мы надеялись использовать, проложив для этого необходимые линии коммуникаций вдоль островов, находящихся между этим континентом и Филиппинами.

Если мы собирались создавать в Австралии базы, то нужно было обязательно обеспечить безопасные линии коммуникаций к ней самой. А это означало, что мы должны немедленно принять меры, чтобы сохранить за собой Гавайские острова, острова Фиджи, Новую Зеландию и Новую Каледонию, а также надежно обеспечить безопасность самой Австралии.

Казалось возможным, хотя и маловероятным, что в Голландскую Индию, самый богатый район мира по некоторым видам естественных ресурсов, удастся не допустить японского агрессора, который вскоре ощутит острую потребность в добываемой там нефти, чтобы продолжать свои наступательные операции. Пока мы это не сделаем, невозможно будет направлять на Филиппины истребительную авиацию, не обладающую достаточно большим радиусом действия, а истребители играли исключительно важную роль в обеспечении успешной обороны.

Несмотря на трудности, большой риск и отчаянные усилия решить тот или иной вопрос в интересах войны, такая великая страна, как наша, хотя и не подготовленная к войне, не могла позволить себе хладнокровно отвернуться от своих филиппинских подопечных и многих тысяч американцев, как военных, так и гражданских, находившихся на этих островах. Мы должны были сделать все возможное для несчастных Филиппин, особенно путем оказания авиационной поддержки и доставки жизненно важных грузов, хотя конечный результат этих усилий мог оказаться не более чем отсрочкой надвигавшейся катастрофы. Мы просто обязаны были сохранить жизненно важную воздушную линию коммуникаций через Австралию, Новую Зеландию, острова Фиджи и Гавайи.

С такими мрачными выводами я и направился к начальнику штаба.

«Генерал, – сказал я, – пройдет много времени, прежде чем можно будет доставить на Гавайи крупные подкрепления, больше времени, чем гарнизон сможет выдерживать натиск крупных сил противника. Но мы должны сделать для обороняющихся войск все, что в человеческих силах. Народы Китая, Филиппин, Голландской Восточной Индии будут смотреть на нас. Они могут простить нам неудачу, но не простят нам, если мы оставим их на произвол судьбы. Для нас важны их доверие и дружба. Нашей базой должна стать Австралия, и мы должны сейчас же начать расширять ее и принять меры по обеспечению надежных коммуникаций с ней. Здесь мы не имеем права на неудачу. Мы должны идти на любой риск и на любые расходы».

Генерал Маршалл ответил просто: «Я с вами согласен». Тон, каким он произнес эту фразу, подсказал мне, что передо мной поставили эту задачу для проверки правильности решения, к которому он уже пришел сам. Затем Маршалл добавил: «Примите все меры, чтобы спасти их». С этим напутствием я и приступил к работе. Моим партнером был бригадный генерал Брехэн Сомервелл, начальник службы снабжения и поставок военного министерства, позднее он стал полным генералом. Каждый день, независимо от других дел, я встречался с ним в отчаянной надежде найти какой-либо новый подход к решению проблемы, которая заключала в себе непреодолимые трудности. Генерал Маршалл проявлял постоянный интерес к нашим усилиям, и часто сам предпринимал шаги, чтобы нам как-то помочь, особенно в моральном плане. Он объявил в приказе благодарность каждой части, действовавшей на Филиппинах, незамедлительно принял меры для представления Макартура к присвоению ему высокого воинского звания и к награждению высшими наградами, поддерживал без ограничений любую идею или план, какие мы могли предложить.