Василий Титовец - Край золотоискателей и романтиков, или Короткие истории о самом загадочном месте на Земле

Еще была придумка такая – ведро с двойным дном, в нем чай. Заеду под эстакаду, оставлю ведро, повесив в кузове, «полосатики» заберут, а мне – свои поделки.

Если аварии на трубопроводах не было, меня за опилками не посылали. Бывало, по трассе едешь на своем зилке, встречный дальнобой моргает фарами – просит притормозить. Поравняемся кабинами, он и говорит: «Тебе там «друзья» привет передают. Спрашивают, что-то Рыжий не едет, чай не везет».

Там, на Колыме, мне часто везло на людей, с которыми довелось общаться. При всех своих недостатках они были необычными, положительными, с особым внутренним стержнем. Не все, конечно, но очень многие. У каждого из них была своя правда, свой взгляд. Судьба каждого – целая книга. Только учись! История жизни у кого-то смешная, бывало – грустная, но всегда поучительная. Многих из моих тогдашних знакомых уже нет.

Персонажи этой книги – простые люди с непростыми биографиями, герои книги, которую я мечтал написать всю жизнь.

Если бы Бог дал возможность узнать судьбы колымских знакомых, где они, в какой земле лежат, я поставил бы им по стопочке, обязательно помянул бы каждого. Хотя один мой друг просил, мол, лучше при жизни налей, а на могилку можешь не плескать. Колымский закон гласит: первая стопка «За уважение «Дальстроя»». А потом каждый наливает себе сам, сколько душа принимает. Неволить, уговаривать никто не станет. Не принято. Душа меру знает, и у каждого эта мера разная… Негласный, да, нарушать его нельзя никому, колымский закон. Правильная вещь!

Правда, случалось, что и этот закон нарушали. Как-то на Токичане в магазин завезли питьевой спирт. Мужики приисковские на ТО иногда этот спирт потребляли. Специфика такая, что если лишка выпить этого спирта, человек теряет ориентир, не знает, куда идти. Один мужик так заплутал, не дойдя 200 метров до дома. Потом поговаривали, что он себе больше всех наливал. Похмеляться после этого спирта легко, воды попил – и опять пьян.

Кстати, спирта этого я решил домой на Урал отправить. Куртки-спецовки у нас классные были: с меховым воротником, теплые, удобные. Думаю, пошлю батьке такую куртку. Когда посылку собирал, в рукава, в карманы куртки натолкал этих бутылок со спиртом. И ведь все дошло, ничего не разбилось.

Вот он… то есть я, теперешний, пожил, так сказать, и тот двадцатилетний деревенский парень – тоже я. Что изменилось между нами? Разница есть. Всю жизнь проработал на бульдозере, горно-обогатительный комбинат, одна запись в трудовой книжке. Автотракторный цех. Медаль за труд. Прожил я нескучную жизнь. Обернуться назад было некогда, дети маленькие, потом перестройка. Стране нужен металл! А тогда, много лет назад, если бы мне кто-нибудь сказал, мол, судьба твоя такая – не поверил бы.

Ехал я на Колыму за туманом, не за деньгами же… за туманом и только за ним.

В нашем АТЦ была такая система: кроме смен по графику, приходилось выходить еще в ночные смены. Чаще вместе с оперативным дежурным. Как правило, это кто-то из высшего начальства. Ездили по срочным делам по полигонам, участкам прииска. Мало ли, аварийная или еще какая ситуация, ЧП, у них полномочий больше, едут, разруливают.

Первое мое дежурство было с начальником отдела кадров, Титорагой. Пока ехали, разговорились. Он меня расспрашивал, откуда родом, кто родители… Говорю, мол, закончил Исовский геологоразведочный техникум.

– Да, да, – подтвердил Титорага, – он по всему Союзу котируется, слышал про него. Исовский прииск тоже хвалят. Даже наши мужики с Гастелло перенимать опыт работы на драгах ездили.

– У меня просьба есть, – воспользовавшись случаем, сказал я, – брат просит вызов сделать.

– А какая у него профессия?

– И буровик, и линейщик, и электрик.

– Пиши адрес, сделаю вызов. Такие люди нам нужны, – улыбнулся Титорага.

Чиркнул я на бумажке адрес, а в душе все было сомнение, вдруг забудет свое обещание или адрес потеряет. Но Титорага был человеком слова.

В то время мой брат Сергей работал на прииске по добыче платины на Урале. Планировал рвануть с подругой на Дальний Восток, но жизнь сложилась по-другому. «Не получилось, не срослось» – как в песне. Подружка у него была геологом. Договорились, что она поедет на Дальний Восток первой. Уехать-то она уехала, а вот дальше что-то пошло не по плану, видимо. Так или иначе, но я получил письмо от брата, в котором он сообщал, что тоже хочет приехать на Колыму, и просил сделать ему вызов.

После моего разговора с Титорагой прошло полмесяца-месяц. Однажды вечером дверь распахнулась, и в мою общаговскую комнату завалился братка с рюкзаком. Ёкарный бабай, радость!

Он тоже устроился на прииск, работал дежурным электриком на полигоне. Своим общительным, веселым характером он быстро покорил сердца всего семейства Грибневых, да и коллег по работе. Своим красноречием он увлек всех. Как только где соберутся, только его и слышно. Нина Алексеевна все смеялась: два родных брата, а такие разные, один молчит все время, а второго – не остановишь.

В поселке все знали, что мы братья. Иначе как «братки», нас никто не называл. Ну и мы тоже друг к другу обращались – братка.

Разница в возрасте у нас с Сергеем невелика. Пока росли, в детстве нас даже принимали за двойняшек, так были похожи. Общие увлечения, общие забавы, деревенская работа по хозяйству крепко нас сплотили. По праву старшего Сергей в детстве меня неоднократно выручал из затруднительных ситуаций.

Как-то раз лет в семь меня угораздило залезть на высокую ель, росшую за огородом. Влез я на нее лихо, поглядел вниз – и обомлел: высоко, страшно. Словно сковало всего. Сижу на елке и ору благим матом. На крик прибежали взрослые. Судят-рядят, как меня сверху спускать. Тут Сергей, недолго думая, взобрался на дерево, успокоил меня, и мы вместе потихоньку спустились на землю, где я получил добрую взбучку от матери. Но это была уже мелочь.

Однажды ранней весной во время ледохода на реке устроили катание на льдинах. Запрыгнули сразу несколько человек на большую льдину, которая крутилась в огромной майне (прорубь). Вдоволь накатавшись, стали поочередно спрыгивать на берег. А льдина все крутится, то к одному борту майны подойдет, то к другому. Все спрыгнули, а меня как заклинило. Только нацелюсь прыгнуть, и назад. Сергей видит такое дело: сам обратно на льдину запрыгнул, скомандовал: «Делай, как я!» И мы вместе спрыгнули на берег.

По жизни мы с Сергеем всегда были близки, но на Севере это единство стало еще крепче. Мы порой понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Даже несмотря на нашу разную внешнюю комплекцию, нас часто путали. Меня называли Сергеем, а к нему обращались Василий. Мы к этому относились спокойно.