Евгения Тютюнина - Кавказ. Выпуск XIX. Живой отголосок прошлого. Жизнь и творчество писателя Евгения Баранова

Однако усилия просвещенцев оказались тщетны. Вокруг аульных школ сгущалась напряженная атмосфера недоброжелательства, и не последнюю роль играл пол преподавателей. Поползли грязные сплетни – в концентрированном виде их запечатлел известный обличитель явных и надуманных пороков местного быта, всезнающий публицист Яков Абрамов, в 1883 г. написавший: «В Кабарде некогда были устроены три начальные школы, в которые были посажены учительницы и куда ученики сгонялись полициею, но так как эти школы, помимо обучения мальчиков, служили и для другого назначения – быть местом «сладкого отдыха» для лиц начальствующих, то они, возбудив в населении общее омерзение к себе, принуждены были закрыться».

Наверно, обывательское мнение, переданное Абрамовым, сыграло свою роль, но вряд ли было решающим.

А теперь вернемся в декабрь 1877 г., к тому благотворительному спектаклю, о котором шла речь в первой главе нашего повествования. Как сказано, благотворительный вечер, устроенный попечительницей женской школы Софьей Полозовой, был приурочен к очередному съезду доверенных Большой и Малой Кабарды и Пяти горских обществ (официальное название собрания представителей Кабарды и Балкарии), на который был вынесен вопрос как раз о судьбе сельских школ.

Работа аульных школ зависела от прозаических материй – ведь деньги на них черпались из Кабардинской общественной суммы – своеобразного фонда, которым распоряжалось собрание уполномоченных. Очередному съезду 18 декабря 1877 г. был предложен следующий проект приговора: «Обсудив сего числа в полном нашем собрании вопрос об аульных школах, введенных в 1875 г. в аулах Кучмазукина, Куденетова-1 и Шалушкинском, нашли: 1. На содержание означенных трех школ употреблено денег, собранных с народа, до девяти тысяч рублей. 2. Ходившие в школы в течение всего времени мальчики не оказали успехов в изучении и понимании русской грамоты (в этом месте к каллиграфически выполненному тексту другой рукой сделана характерная приписка: «и на будущее время не могут оказать успехов по отдаленности аулов от русских селений и невозможности поэтому иметь причину в разговоре по-русски». – Е. Т. ). 3. Употребленная на содержание школ сумма затрачена бесполезно и 4. Таковой сбор с народа слишком обременителен, а потому постановили: просить разрешения г-на начальника Терской области о закрытии с 1 января будущего 1878 года означенных аульных школ и об учреждении взамен оных ремесленного отделения при Нальчикской окружной горской школе с увеличением числа воспитанников из кабардинцев и горцев сверх положенного ныне штата, для какового учреждения обязываемся взносить ежегодно начиная с будущего 1878 г. по девятисот рублей сбором от народа» [37] ЦГА КБР, ф. 51, оп. 1, д. 7. .

На том же съезде принято решение о дополнительном сборе с каждого двора по 1 руб. для покрытия уже сделанных затрат, включая расход, употребленный в предшествовавшие годы на учебные пособия для аульных школ до трехсот рублей.

Итак, налицо парадоксальная ситуация: готовность собравшихся депутатов поддержать материально Нальчикскую женскую школу. В то же время закрыть аульные начальные школы.

Но как же описанные события коснулись учителя Стригуненко? Самым непосредственным образом. Как сказано, Стригуненко, видимо, состоял надзирателем (т. е. воспитателем) при пансионе и постоянно общался с детьми, прибывшими из аулов, и прекрасно сознавал трудности обучения в приготовительном отделении тех, кто не имел никаких навыков учебы и даже не владел языком, на котором им предстояло учиться.

Потому он, конечно, был сторонником открытия начальных школ в аулах и, возможно, одним из инициаторов этого дела. Еще в 1873 г. он составил руководство по обучению русской грамоте учеников в аульных школах, одобренное попечителем Кавказского учебного округа Януарием Михайловичем Неверовым, известным сторонником просвещения горцев. Неверов просил командировать Стригуненко в специализированное учебное заведение. (Сам Стригуненко высказал желание отправиться в учительский институт, готовивший преподавателей для средней школы.) Однако Стригуненко было решено направить в учительскую семинарию, дававшую право стать учителем начальной (народной) школы. Такие семинарии стали открываться в 1872 г. Ближайшей к Нальчику была Кубанская, куда в 1874 г. и был он послан. Здесь он подготовил реферат «Об устройстве специально-педагогического отделения при Нальчикской окружной горской школе для приготовления аульных учителей». Проект был одобрен педагогическим советом школы 25 марта 1876 г. и утвержден как экспериментальный на 2 года. Руководителем отделения, естественно, был назначен сам Стригуненко. Такой класс действительно был открыт и 10 учащихся приступили к занятиям в том же 1876 г. [38] Народное образование в Кабарде и Балкарии в XIX – нач. ХХ в.: Сборник архивных документов / Составление, археографическая обработка, редакция и комментарии М. З. Саблирова. Нальчик: Эль-Фа, 2001. С. 65–81.

Об этом сам Стригуненко рассказал на страницах областной газеты в 1876 г. Очевидно, при его же активном участии разработаны «Положение о специальном отделении» и методические принципы преподавания будущим учителям основных дисциплин. Они также приведены в газете [39] Стригуненко. Специальное отделение при Нальчикской окружной горской школе для приготовления аульных учителей Терской области // ТВ. 1876. № 2. 8 июля. С. 2–3 (ЖС. 1992. № 2. С. 138–130). .

Приговор съезда доверенных о закрытии аульных школ, конечно, был воспринят педагогами болезненно. Правда, просвещенцы еще надеялись сохранить аульные школы. Они попытались заменить женщин учителями-мужчинами. Так, в Кучмазукинской аульной школе Уракову заменил Анзоров (его имени пока не встретилось), который сообщил педагогическому совету Нальчикской горской школы, что, не дожидаясь утверждения приговора руководством Терской области, начальник округа Полозов 17 января 1878 г. вызвал к себе учителей аульных школ и приказал им немедленно прекратить занятия. Не имело успеха даже заступничество директора народных училищ, протест которого начальник области расценил как наклонность «к пререканиям с местной полицейской властью, пререканиям крайне неуместным и подрывающим в среде кабардинского юношества основные начала дисциплины и порядка» [40] Народное образование в Кабарде и Балкарии в XIX – нач. ХХ в.: Сборник архивных документов / Сост., археографическая обработка, редакция и комментарии М. З. Саблирова. Нальчик: Эль-Фа, 2001. С. 92. .

Еще один аспект добавляет газетное выступление нальчикского учителя П. Чернова. «К сожалению, – пишет он, – по военным обстоятельствам края, открывшиеся было в Кабарде аульные школы, а затем и специальное отделение были закрыты, не успев проявить своей полезной для края деятельности. Вскоре и самой горской школе грозило закрытие, по неимению для нее удобного помещения с пансионом».