Татьяна Кривойкина - Радуга в ночи

Все шло своим чередом, как обычно мать подоила коров. Яков погнал стадо на пастбище. Все домочадцы были заняты кто в доме, кто на подворье. Нервы Мотри были на пределе. Она знала, эта ее выходка ей даром не пройдет. И ждала.

Очень скоро в ворота постучали. Это был отец, насильника Петра. Погляди Гаврил, что твоя Мотря сотворила с моим сыном. Не поздоровавшись, закричал, угрожая. А его сын стоял молча, опустив голову. Гаврил увидев побитого, ободранного парня. Удивился! Драться дралась, но никто никогда не жаловался. А здесь такое! Что же совершил Петр, если Мотря его так отделала?

Услыхав шум, на крыльцо вышла Матрена, взглянув на еще недавно самоуверенного наглеца, получила удовлетворение. Спесь его, как рукой сдуло. Гаврил увидел стоящую на крыльце довольную от увиденного дочь, рассердился.

Говори! Зачем ты это сделала? Мотря мигом полезла в свой тайник, достала спрятанную порезанную юбку и белье, показала отцу. Белье было залито девичьей кровью. Вот, что он сделал, когда я спала!

Нависла зловещая тишина. Оба отца побледнели, думая каждый о своем. Нужно срочно выдавать дочь замуж, но она еще несовершеннолетняя! Другой понимал, что сын опозорил себя, семью. Не каждый отец даст согласие выдать свою дочь за такого парня. Придется девку искать на стороне. Очнувшись от столбняка, разозленный отец огрел кнутом своего уже и так побитого сына, и погнал домой. Прости сосед, не разобрался. Жди сватов!

А у ворот уже толпились зеваки. В селе, ничего не скроешь, в сердцах подумал Гаврил. Чего столпились? У вас, что работы дома нет? Повернулся, ушел к лошадям в загон. Лошади его успокаивали. Любил чистить их. У него были и ездовые лошади, и рабочие тяжеловесы, и даже скакуны. Покупал жеребятами, вон какие красавцы выросли! Народ еще потоптался у дома, смакую увиденное и услышанное. Гаврил никогда не интересовался чужими делами. Его удивляло, столько у каждого в хозяйстве дел, как можно жить чужой жизнью?

Сваты пришли. Но Мотря наотрез отказалась выходить замуж за насильника. Завидев сватов, схватила с печи ухват. И пошла угрожающе на сватов. Передайте Петру, что замуж за него пойдет только рябая, да кривая. А еще раз придете, так отметелю, все ребра переломаю.

Конечно на шум повыскакивали из дворов любопытные, в селе чтобы не случилось, событие. А здесь такое!!! Ни уговоры, ни угрозы не действовали. Но в дозор Гаврил больше дочку не пустил. Как Ганна не намекала мужу, что лучше если Мотря будет подальше от дома. Цыц! Прикрикнул на жену Гаврил. Будет так, как я сказал! Ганна испугалась. Впервые муж был груб с ней. Закусив губу, начала усердно чистить казан. Казан уже блестел, а она все остервенело продолжала его чистить. Внутри все бушевало. Проклятая девчонка, не хватало, чтобы из-за нее, у них с мужем испортились отношения. Ганна чувствовала, что муж ее не любит. Поэтому лишний раз на рожон не лезла. Не обижает, и ладно, успокаивала себя обиженная женщина.

Село гудело. Это было событие из ряда вон. У кого дочки были на выданье, родители запретили выходить из дома. Не обсасывал эту историю только глухой, и немой. Гаврил будто уменьшился в росте. Всегда ровный, с высоко поднятой головой. Было чем гордиться. Он, Гаврил хороший хозяин, у него лучше чем у других и дом, и подворье. Дети работящие. Здоровые, красивые, приданное хорошее. А Здесь такая беда. Гаврил махнул рукой. Его мучила совесть. Как он мог поддаться уговорам глупой бабы, отправить свое дитя ночью в степь. Будто разум помутился. Что скажет мне моя Марийка, когда мы с ней встретимся на небесах? Принял наконец решение.

Вот тебе дочка мой сказ. Из дома ни ногой. Сиди, приводи в порядок свое приданное.

Мотря не сопротивлялась. То, что с ней случилось заставило девочку подростка сразу повзрослеть. Она понимала, что опозорила семью. Разве моя вина, когда отец и мачеха отправляли меня из дома, подальше от них? Лишь бы им было спокойно. Впервые на глаза девушки навернулись слезы. Ну нет, я им не покажу как мне плохо. Пусть считают меня плохой. Решила для себя спрятать подальше свою боль, вести себя так, как будто ничего не произошло. Так и сделала. Только притихла, замкнулась в себе.

Григорий с Мотрей, став старше, сблизились. Они поверяли друг другу свои маленькие секреты. От сестры брат узнал о проделках мачехи. Григорий удивлялся силе воли своей сестры. Откуда у нее такой нрав? Усмехнулся. Конечно в отца пошла. У отца сильный характер.

Долго в девках Матрена не засиделась. Ее давно заприметил Иван из соседней деревни. Он восхищался характером девочки. Ему нравился ее боевой дух. Матрене он нравился, но она и себе не признавалась в этом. Иван приезжал к бабушке и дедушке помогать им по хозяйству. Решил жениться на девушке, как только та подрастет. Конечно слухи дошли и до их села. На удивление, селяне не осуждали девушку, винили во всем Петра. Судить Гаврила, не решался никто, что дочку подростка отправил одну ночью в степь. Правда такого в селе не было никогда. Матрена была еще в сущности ребенок. Со взрослыми девками такое случалось, но не с детьми. Петр на улицу боялся показать носа, знал, что сельские ребята переломают ему кости. Такие герои всегда еще и трусы. Напакостить они мастера. А как ответ держать, прячутся за спины родителей.

Иван не мог спустить обидчику такое, тот посягнул на его девушку. Подкараулил, поздним вечером, избил его как следует. Пригрозив, чтоб духу твоего в селе не было. Встречу, убью! Больше Петра в селе не видел никто. Говорят, подался в город. Так Иван наказал обидчика. Никто не уйдет от наказания, если попытается обидеть его Матрену.

Иван, получив благословение родителей, долго не собираясь, прислал сватов. Гаврил с радостью благословил молодых. Свадьба была скромная. В тот же день молодые уехали к себе домой в другую деревню. Ганна не скрывала радости, наконец эта несносная девчонка уедет с глаз, опозорила семью. Ей в голову не приходило, вина полностью за случившееся лежала на ее совести. Но совесть женщины спала.

Без сожаления покидала девушка отчий дом. Без родной матери детство ее закончилось рано. Слезы полились с ее глаз. Никогда, и никому не показывала Матрена своих слез, а здесь прорвало. Иван, ее муж, нежно обняв девушку, поцеловал в мокрые от слез глаза. Не плачь родная, все твои беды уже позади. Я тебя люблю, тебя полюбят мои родители, они у меня хорошие. Мотря, как ребенок прижалась к крепкому плечу мужа и затихла, только тихонечко всхлипывала.

Вскоре у Матрены родилась дочка. Малышка прожив восемь месяцев умерла.

Сколько же досталось моей сестре? Подумал, ворочаясь Григорий. Перед его глазами вставали образы его сестер. Он не подозревал, что любит их, скупой любовью брата.

Его мысли унесли его к старшей сестре Ксении. Он так и не узнал ее. Всегда сдержанная. Никогда не показала, что у нее на душе. Он жил рядом с ней и не замечал ее. Статная, гордая девушка, всегда опрятно одета. В доме отца, все девочки во время работы носили широкие фартуки, защищающие одежду от грязи. Она следила за порядком в доме, всегда и во всем слушалась отца. Немногословная. Григорий вспомнил, что никогда не слышал смеха сестры. Она и улыбалась редко. Только когда с Марией о чем-то шепталась. Две сестры одна за другой вышли замуж за селян из зажиточных семей. Ксения и здесь не перечила отцу, на лице не дрогнул ни один мускул, когда пришли сваты. Отец дал добро, дочка молча согласилась.