Юрий Лебедев - Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

Ю. Л. Ещё один вопрос о раннем времени Вашего знакомства. Собственно, знакомы Вы с ним тогда не были, Вы были студенткой в 1959 году. А в этот год состоялась первая американская выставка в Москве и приехала большая делегация. Как рассказывал Лев Гришин, часть её посетила Менделеевку и Жорж Абрамович по просьбе Кафтанова исполнял обязанности переводчика. И во время приема один из гостей вдруг сказал о том, что у Жоржа Абрамовича «очень приятный северо-западный акцент, похожий на говор жителей Айовы!». Это очень насторожило Жоржа Абрамовича – в составе делегации наверняка есть представители спецслужб, когда они вернутся, то напишут отчеты, и история с «айовским акцентом» менделеевского переводчика всплывет в штатах… И после этого его напрягал каждый шорох в ночной тишине – то ли «наши» за ним пришли, то ли «оттуда» уже добираются…

И. К. Ш. Нет, этой истории я не знала. Но вот по поводу тишины мне Жорж Абрамович говорил, что, когда он приехал сюда «оттуда», его поразила здешняя тишина. [111] Ирина Климентьевна не уточнила, когда он это говорил. Но очевидно, что «здешняя тишина» могла поразить его только после возвращения из США. Значит, он говорил с ней о своей жизни в Америке во время «командировки». Я думаю, что это объясняется тем, что «там» он был все время в напряжении. А здесь он жил на Ордынке, топил дровяную печь и, как он однажды обмолвился, постепенно избавлялся от «тех» страхов.

Ю. Л. А что Вы помните о переезде Жоржа Абрамовича на новую квартиру на Мичуринский проспект?

И. К. Ш. О том, как и почему он получил эту квартиру, я ничего не знаю. Но помню, что помогать при переезде от кафедры ездили Гришин и Семёнов. Там был ещё и приемный сын Жоржа Абрамовича, Валера Рудаков. На него, кстати, Жорж Абрамович частенько жаловался и немножко обижался – он себя вел не очень хорошо. Он ведь из «неблагополучной семьи» – его взяли от соседей… А Жорж Абрамович, как всякий добрый человек, хотя и переживал, но уступал ему… Ведь тогда Валера был он в какой-то степени смыслом жизни Жоржа Абрамовича. Но я, как человек не любопытствующий, не выспрашивала деталей…

Ю. Л. Да, Жоржу Абрамовичу «повезло» – и Вы не были любопытны, и Коля Харитонов не «влезал в душу»…

И. К. Ш. Да, так получилось… Но кое-что о «частной жизни» Жоржа Абрамовича я помню. Однажды – это было году в 63 – он лежал в больнице. У него обнаружилась какая-то опухоль в области желудка. А Жорж Абрамович был человек очень осторожный – разумно-осторожный в отличие от меня! – особенно, когда это касалось его здоровья. Если он грипповал вдруг, то на работу не ходил. Он даже из-за этого не пришел на мою защиту! Так вот, когда он попал в Боткинскую больницу, то очень испугался этого. Он боялся, что у него «самое худшее». И я ездила к нему в больницу. Не часто – у меня был маленький ребенок – но ездила. Там я встречалась с Людмилой Александровной. К сожалению, я заметила, что она относится к моим визитам как-то настороженно, может быть, она даже немного ревновала меня к Жоржу Абрамовичу. А меня не мучила совесть, и поэтому я не могла перед ней оправдываться… И когда выяснилось, что опухоль не столь опасна, я перестала ездить, чтобы не нервировать её… Ему сделали операцию, удалили опухоль, и он снова вернулся на работу.

Ю. Л. А не припомните, когда именно это было – весна, зима?

И. К. Ш. Я боюсь ошибиться, но мне кажется, что это было лето, я была легко одета…

Ю. Л. А когда Вы узнали, что Жорж Абрамович – разведчик?

И. К. Ш. Я не помню… Может быть, когда он читал нам курс, кто-нибудь из студентов сболтнул? Но я этого не помню… Но то, что он был разведчиком, такая информация у меня была. Может быть, это было связано с тем, что как раз в это время, где-то в начале 60-х, он пытался поехать на конференцию в Чехословакию, но ему отказали. Уже потом, много позже, но до того, как его «признали», вспоминая об этом, я даже позорила Жоржа Абрамовича за то, что он не отстоял себя. Я говорила: «Как Вам не стыдно! Я бы на Вашем месте пошла к Вашему начальству и рассказала бы, что Вы… Вот «такой-сякой»… Что так нехорошо… Ну почему вот Василий Иванович <���Грачев> все имеет, а Вы просто «рядовой» и ничего не имеете? Ну почему Вы не можете это сделать?». Но он как-то всегда уходил от ответов мне.

Ю. Л. А вот ещё один интересный момент как раз того времени – в 1964 году Жорж Абрамович вступил в партию. Вы не помните, как это происходило?

И. К. Ш. Это почему-то совсем мимо меня прошло! Я к вступлению в партию относилась с осторожностью… Хотя мне предлагали вступить в партию очень хорошие люди – Иван Николаевич Шокин (когда я отказалась, он меня спросил: «Ты что, взносы не хочешь платить?»), Афанасий Иванович Малахов (я тоже отказалась), звал и Легасов (я тогда ещё подумала – «Ну, куда мне! Что такое я, и что – Легасов!»)…

Ю. Л. Хорошо, вернемся к биографии Жоржа Абрамовича. Вы знали о том, что он был в Америке не только в молодости? Может быть по его «обмолвкам», «оговоркам»?

И. К. Ш. Нет, никогда я такого не замечала. Но я знала от кого-то из той студенческой группы, где он был куратором (но не от Гильденблата), что он рассказывал ребятам этой группы об Америке. Но что он рассказывал, я не знаю, я там не была…

Ю. Л. А вот вопрос, который я задаю всем, хорошо знавшим Жоржа Абрамовича. Почему, как Вы думаете, Ковали в 1932 году уехали из Америки?

И. К. Ш. Нет, не знаю… Хотя он рассказывал мне о своих родственниках… Как-то – о приезде брата, о своих племянницах Гале и Гите, показывал фотографии, когда я была у него дома. Но ничего о причинах отъезда я не знаю…

Ю. Л. Но я сейчас не о знаниях Ваших спрашиваю, а о Ваших размышлениях об этом… Жили люди себе, жили и вдруг стронулись с обжитого места…

И. К. Ш. Вы знаете, размышлять я об этом просто не имела времени – у меня мама умерла в 1966 году, и семейные дела – муж, малолетний сын, заботы по хозяйству – просто не оставляли времени на такие раздумья. Хотя Жорж Абрамович показывал мне дома фотографии своего отца – он ведь был плотником, из рабочих… Да и сам Жорж Абрамович был прекрасным мастером. Он, например, мастерил себе табуретки… Он ведь поначалу жил очень бедно. Мне рассказывала Тося – Антонина Григорьевна Кузнецова – что когда Жорж Абрамович приходил в калошах и снимал их, они с Валей Воробьёвой вместе «влезали» в эту калошу: одна поставит ногу, и другая! По длине в калошу вставали как раз обе туфельки – такая большая была нога у Жоржа Абрамовича. Это очень веселило Тосю и Валю и они смеялись над этим… Но при таком размере обуви ему нужно было хорошо питаться, и они, замечая, что он голоден, подкармливали его… Мне Тося рассказывала, что он жил довольно бедно – приносил с собой молоко в бутылке и уносил бутылку, чтобы ее сдать… Помните, в наши времена она стоила 15 копеек? Но я не знаю, почему они уехали…