Марина Медведева - Алёша

– Кто украл?

– Так кто же, у кого машина, тот и украл.

– Надо искать и выкупать.

– Где этот петух? – я ринулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, перепрыгивал через ступеньки, мог бы запросто себе тогда ногу сломать, чтобы отомстить Свете за тот страх и боль, которые испытывал в тот момент, но слава Богу спустился я благополучно. Я выбежал на улицу и обежал вокруг дома, машину нигде не увидел, и, может, она стояла где-то неподалёку, но я был совершенно не в состоянии что-то увидеть. Мне было страшно, я был зол, чувствовал себя брошенным, совершенно ненужным тому, кому полностью отдался несколько часов назад. Я поднялся обратно, не замечая никого, прошёл в комнату бабушки, нашёл две упаковки димедрола и выпил все таблетки одну за другой, вышел обратно к оставшимся гостям. Что было потом, не помню. Более или менее я пришел в себя на больничной каталке, события, которые происходили до этого, помню обрывочно. Меня везли в клизменную на промывание, я предпочёл этого не видеть и снова провалился в глубокий сон. Уже через пару часов после промывания меня отправили домой. До дома было около 30 мин. пешком, транспорт уже не ходил, я оделся, обулся и пошёл. Дорога до дома проходила через парк, в сентябре ночи уже не были такими тёплыми, как дни. Я шёл, и меня морозило, я поднял борта своего пиджака, сложил руки на груди и крепко обнял себя ладонями чуть ниже подмышек. Вдруг в чаще парка я услышал шорохи, остановился и начал вглядываться в темноту. За берёзами чуть глубже от дорожки, по которой я шёл, стоял гриб размером с немецкую овчарку, а под этим грибом три маленьких человека, похожих на гномов. У одного из них на голове был длинный колпак в чёрно-белую полоску с мягкой кисточкой на конце, у двух других шляпки с перьями, как у Робин Гуда у одного зелёная, у другого красная. Они жались друг к другу и испуганно смотрели на меня, как будто для них я был опасным зверем. Они были похожи на детей, которые потерялись и столкнулись с чем-то, что им угрожает. Мне стало жалко их, я попытался сказать что-то утешительное, но по их реакции понял, что от этого они только сильнее напугались. Я стал мерзок сам себе, решил ускорить шаг и пойти прочь. Когда я пришёл домой, все уже спали. Мама вышла ко мне в ночной рубашке.

– Слава Богу дома.

– Дома.

– Ложись, завтра второй день. Будем пельмени варить.

– Спокойной ночи, мамуль.

– Спокойной ночи, Алёша.

Дочь в моей жизни – это одно из немногих событий, о котором я не пожалел ни разу, хотя, возможно, и жалел, когда был помоложе, но это память моя стёрла. Я вообще, как это ни странно, помню больше хорошего, может, поэтому до сих пор жив, учитывая то, что жил так, что мог бы быть на том свете, без преувеличения, сотни раз.

Через месяц после свадьбы Света забеременела, и мы решили лететь к её родителям в Иркутск, они жили в военном городке, и тесть имел хорошее положение в воинской части, через него мне предложили не пыльную работу, за которую хорошо платили. Примерно за неделю до вылета я по неосторожности попал в серьёзную аварию и прилично разбил «Волгу» своего босса, я тогда ещё дорабатывал шофёром у директора «Медтехники». Я люблю скорость: меня очень заводил соревновательный момент на дороге, я обожал встать на светофоре, посмотреть немного свысока на какого-нибудь лоха в соседней машине и со всей дури дать газу. В тот вечер я отвёз босса домой и решил прокатиться с ветерком, машина модная, с хорошим двигателем, я получал дикий кайф, когда возвращался вечером с работы на стоянку по совершенно пустым дорогам, я выжимал педаль газа в пол, и что-то внутри меня звенело; это чувство можно сравнить с восторгом, который испытываешь, разворачивая долгожданные новогодние подарки. Я заехал в магазин купил 200 грамм ирисок «Золотой ключик», ехал на скорости и жевал ириски, они налипали на зубы, я сосал их, скапливал вязкую сладкую слюну и глотал её. В какой-то момент я отвлёкся, чтобы распечатать ещё одну, обёртка прилипла, и мне понадобилось две руки, чтобы убрать её, я так увлекся, что поехал на красный, и в этот момент с второстепенной дороги из темноты мне прямо в правый бок впечаталась шестёрка. Я был растерян и зол, но больше всего мне было тревожно и страшно, от того что я не представлял, что сказать боссу, где взять деньги, чтобы отремонтировать машину. Я поставил машину на стоянке и по дороге домой прокручивал в голове тысячу устрашающих тревожных сценариев, в таком настроении я вернулся домой, рассказал всё матушке, выяснилось, что её коллега хорошо знал моего босса, мама сказала, чтобы мы летели и ни о чём не беспокоились, она попробует разобраться. В Иркутске была очень красивая природа, я почти сразу приступил к работе, работал я шофером в части, делал одну-две поездки в день, получал в два раза больше, чем на «Медтехнике». Мне нравилось иметь много свободного времени, я подружился с соседом Витей, с ним мы почти каждые выходные ездили на рыбалку на Байкал. Байкал зимой просто изумительное зрелище, а самое главное – это энергия, которую невозможно не чувствовать. Сижу смотрю вдаль, солнце прямо над головой, небо голубое заканчивается, потом полоска из прозрачной ледяной корки, потом широкая белая и воздух такой сладкий.

– Лёха, у тебя жена беременна?

– Да, летом рожать будет.

– Мальчика хочешь или девочку?

– Парня, продолжение рода. Мужика воспитать хочу.

– Я тоже парня хотел, а родилась девчонка, я так рад ей, она когда папочка говорит и за шею обнимает и целует в щёку перед сном, уходить не хочет в кровать. Я прям чувствую любовь, Лёха, самую настоящую, тепло разливается по всему телу.

– Дочь, говоришь… ну посмотрим.

Так до лета время прошло очень быстро, мы жили с родителями Светы, отношения у нас были спокойные, дружелюбные, но мне всё время казалось, что её отец недолюбливает меня, конкурирует со мной, я не знал, как это назвать, не понимал, какие претензии он ко мне имел. Он даже на нашу свадьбу не приехал, Свете сказал, что этот брак ошибка, она по пьяни со мной как-то поделилась, теперь жалела, слова эти я вспоминал каждый раз, как только ловил его недоброжелательный взгляд, чего ему от меня надо? Света была уже на 8-м месяце, а мы до сих пор жили в бараке в воинской части, жили немного тесновато, туалет был на улице, в бараке только холодная вода, да и ту таскать надо было вёдрами из колонки. Тёща один день собралась и пошла к начальнику части, поговорила с ним «по душам», и к рождению ребёнка мы переехали в новую светлую двухкомнатную квартиру в военном городке. Тёща была очень молчалива, но если говорила, то по делу, правда, тестя пилила часто – за алкоголь и за сигареты, сама она никогда не выпивала и не курила, каждое утро, не вставая с кровати, делала зарядку, она очень отличалась от большинства людей того времени в первую очередь привычками, которые тогда были не в моде, курили, например, все поголовно, а она нет. И я тоже курил, хотя когда комиссовали, запретили строго-настрого, но на байкальском воздухе мои легкие как будто переродились, и я почувствовал их силу и снова закурил.