Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Часть 1

Короче, так плохо мне не было никогда. Это отвлекло меня от мысли, что если бы об этом происшествии стало известно командованию, у многих жизнь была бы, несомненно, сломана. Такие происшествия в те времена не прощались. Как бы то ни было, «Всё пройдет», прошло и это.

Видя, как я молча страдаю, друзья прикрыли меня.

Недопитая бутылка портвейна нашла свой бесславный конец на дне реки Салар.

Но Удача, видно не обиделась на меня, за неиспользованный мною шанс отличиться, и не оставила меня до конца дня, подарив мне на память об этом дне, лишь на всю жизнь незабываемо противный привкус портвейна с хлебом.

И я на всю жизнь запомнил суровый урок, что все наши беды происходят от женщин! Вот к чему может привести всего одна неожиданная встреча с Глазастой Колдуньей!

Стук в окно повторился. Затем послышался приглушённый голос; «Водку давай!» Сквозь полудрёму вижу, как жена у окна что-то возмущённо объясняет невидимому собеседнику. Исчерпав все аргументы, подходит ко мне и говорит; «Иди, выйди во двор, там какой-то солдат пришёл за водкой». Ситуация проясняется. На дворе начало восьмидесятых, и в каждом доме, на окраине небольшого украинского городка, имеется запас самогона «для личного потребления». Но при случае, некоторые им и не стеснялись приторговывать. Поэтому солдаты из соседней учебной воинской части иногда наведывались на близлежащие улицы в поисках недорогой выпивки. Но за пару месяцев, что я снимал комнату у «бабы Тони», как все звали мою хозяйку, все уже уяснили, что в этом доме квартирует офицер, и солдаты благоразумно обходили наш дом стороной. Наверное, принесло какого-то залетного «экстремала».

В полусонном состоянии иду во входной двери и, открыв её, сталкиваюсь лицом к лицу с солдатом из моего учебного взвода. Искреннее удивление в глазах солдата сменяется откровенным ужасом. Взглянув в его глаза, я увидел бездну, в которой, где-то глубоко-глубоко, наверное, на уровне пяток, проглядывает его Душа. Ситуация проясняется еще больше. Сегодня мой взвод стоит в наряде по столовой, и мои сержанты, скорее всего, отправили за водкой самого молодого и самого бестолкового солдата. Будь солдат посообразительней, он бы мог быстро что-нибудь придумать, вплоть до того, что меня вызывают на службу, а он не самовольщик, а посыльный. Но скованный ужасом мозг не давал ему никаких советов, как выпутываться из безнадёжной ситуации.

На мой вопрос; «Чего надо?» солдат только беззвучно открывает рот и ждёт расправы. Непонятно было только, какую расправу он боится больше, ту, что последует сейчас, или ту, которая ожидает его по возвращению в столовую с пустыми руками. Решение приходит сразу:

– Иди в столовую, скажи замкомвзводу, что я сейчас приду.

Солдат молча исчезает в ночи.

– Пойдешь на работу? полуутвердительно спрашивает жена. Зная, как я отношусь к дисциплине во взводе, она не сомневается в моём утвердительном ответе.

– Нет, завтра разберусь.

Не отвечая на ее немой вопрос, укладываюсь спать.

Сквозь сон успеваю подумать, что сержанты взвода, зная меня, всерьёз будут ждать меня всю ночь, и не тронут солдата.

– Товарищ старший лейтенант, представляете, ночью рядовой NN ходил в самоволку!

На лице сержанта написано такое искреннее удивление и возмущение, что захотелось прижать его к сердцу и успокаивающе погладить по голове.

– Кто посылал?

– Да он сам… Жестом обрываю поток неубедительного красноречия.

– Ты нашел, кого посылать, он же даже соврать не может. И не дай бог, его кто – нибудь обидит. Тогда вернёмся к этому разговору снова. Ты меня понял?

В глазах сержанта мелькает облегчение. Разговор на «ты» говорит о том, что беседа имеет неофициальный характер, и что грозы сегодня не будет.

– Всё понял, товарищ старший лейтенант!

Сержант радостно козыряет и убегает в столовую к своим подчинённым.

При докладе командиру батальона понимаю, что о произошедшем никто из посторонних не знает. Это хорошо, со своими я сам разберусь, а сообщать «наверх» о происшествии и вешать сам на себя взыскание, я не собираюсь.

Всё хорошо. Я наслаждаюсь осознанием своей доброты и снисходительности. Портит настроение только привкус во рту. Противный привкус портвейна с хлебом.

– Товарищ майор, у нас ЧП! К курсантам в кухонном наряде приходили девчата (старшина употребил более короткое выражение) и они напились, как свиньи! Разрешите отправить их на гауптвахту?

Два молодых солдата безысходно вытянулись передо мною, глядя мне в глаза мутными и грустными глазами. Первоначальное расследование и воспитательную работу, судя по всему, старшина с ними, уже провел. Отсюда и вселенская грусть в их глазах. Пытаясь что-то сказать, один из них, дыхнул на меня перегаром. И я явственно ощутил во рту незабываемый вкус портвейна с хлебом. Чтобы слово «курсант», не сбивало с толку, объясню, что курсантами называли и солдат учебных подразделений, проходивших обучение в учебных частях. В моей учебной роте, им скоро предстояло стать механиками – водителями боевой машины пехоты (БМП).

.Решение пришло сразу. Отметая все возможные возражения старшины, приказываю:

– Отправьте их в казарму, а, когда проспятся, накажите своей властью.

Гауптвахты не будет. Диалог закончен.

Старшина уводит курсантов в казарму. Соглашаясь в душе, что гауптвахта ударит больше по престижу роты, чем по нежным душам курсантов, он всё равно, позволяет себе бурчать:

– И чего вы жалеете этих алкоголиков?

– Да, ладно, старшина, я сам такой.

– Ну, уж Вы скажете…

Старшина, матёрый хохол, не понимает, как можно назвать алкоголиком человека, ничего не понимающего в букете настоящего самогона и избегающего даже «казёнки». Примириться с этим моим недостатком помогает только то, что я «басурманин», то есть глубоко несчастный человек у которого, в принципе, могут быть три тёщи и не может быть ни одного законного похмелья.

Да, ничего не меняется в этом Мире! Эх, старшина, ты опять ничего не понял! Я-то сразу почувствовал, что без девчат здесь не обошлось. По-прежнему, все беды у нас от Женщин! Надеюсь, что это теперь, станет понятно и этим двум бедолагам. И, в дальнейшем, это убережёт их в жизни от более тяжёлых ошибок.

Вот и хорошо. Душу приятно ласкает осознание своей житейской мудрости. Портит настроение только привкус во рту. Привкус портвейна с хлебом.

«Ровняйсь! Смирно!» Команда звучно проносится над плацем. Училище замерло. «Для прохождения с песней»!

С окаменевшими лицами командир роты и командиры взводов выходят перед ротой и поворачиваются налево. «Поротно. Дистанция пятьдесят метров. Первая рота прямо, остальные – Напра-Во»! Остальные это – мы.