Василий Голованов - Нестор Махно

…Поэтому еще раз напоминаем командованию Красной Армии дать нам распоряжение, не нарушая основ соглашения…

…Были случаи, что военными и гражданскими представителями Советской власти запрещалось печатание наших газет и листовок, а также вооруженной силой разгонялись митинги до их открытия, арестовывали и избивали наших представителей. Это прямое нарушение основ соглашения и явление недопустимое в свободной революционной стране. Требуем выполнения всех пунктов соглашения и широкой его публикации…» (78, оп. 3, д. 589, л. 32).

Протокол собрания был направлен в полевой штаб Южфронта Фрунзе.

Михаил Васильевич, который сам военную часть соглашения подписывал, прекрасно понимал, что имеют в виду махновцы, однако, понукаемый, по-видимому, по партийной линии, он уже не отступал от намеченного плана.

23 ноября С. Каретникову был предъявлен новый приказ, в котором его частям предлагалось немедленно приступить к сдаче оружия и переформированию повстанческих войск в регулярные части Красной армии. Были приведены аргументы, диктующие необходимость такого преобразования. Не совсем понятно, кому они предназначались. Как ни крути, а можно считать установленным, что в Гуляй-Поле об этих приказах не знали и Махно впервые прочитал в газетах их текст только в декабре. Значит, Фрунзе, отдавая эти приказы, хотел, по сути, только одного: разагитировать и разоружить корпус Каретникова в Крыму и лишить Махно лучшей кавалерии.

24 ноября – новые приказы по частям фронта, выдержанные в откровенно-истерическом ключе, должно быть, для «подогрева» красноармейцев, которым предстояло принять участие в войне против вчерашних союзников. Поражает ложь, на которой командующий фронтом выстраивает весь свой пафос негодования: «Махно и его штаб, послав для очистки совести против Врангеля ничтожную кучку своих приверженцев, предпочли в каких-то особых видах остаться с остальными бандами во фронтовом тылу. Махно спешно организует и вооружает за счет нашего трофейного имущества новые отряды…» (85, 25). «С махновщиной надо покончить в три счета. Всем частям действовать смело, решительно и беспощадно. В кратчайший срок все бандитские шайки должны быть уничтожены, а все оружие из рук кулаков изъято и сдано в гос. склады… До 26 ноября я буду ждать ответа на вышеизложенный приказ. В случае неполучения такового, что представляется наиболее вероятным… красные полки фронта… заговорят с махновскими молодцами другим языком» (12, 182).

Об этих «внутренних» приказах по красным полкам фронта махновцы ничего не знали. «Несмотря на то, что оба приказа М. В. Фрунзе были изданы в непосредственной близости от Гуляй-Поля, перехватить их махновцам не удалось», – замечает по этому поводу историк В. Волковинский. Это отчасти проясняет для нас тот достойный удивления факт, что когда 25 ноября С. Каретников через красное командование получил от Махно «вызов» на совещание в Гуляй-Поле, он этому сообщению поверил и с небольшим эскортом стремглав пустился на встречу с батькой, чтобы, наконец, избавиться от проклятой неизвестности и уяснить, что делать…

Для него это избавление настало раньше, чем он ожидал. Мы не знаем точно, где и когда Каретников был перехвачен в пути. Расстреляли его на другой день в Мелитополе. Части сопровождавших его людей удалось вырваться из устроенной засады, потому что они были арестованы только в ночь на 27 ноября в Джанкое. Завразведкой 2-й стрелковой дивизии сообщал в штаб 4-й армии: «Вместе с сим препровождается в ваше распоряжение 24 махновца, следовавшие с командиром Повстанческой и арестованные в ночь на 27.Х1 в Джанкое. Приложение: список» [24](78, оп. 3, д. 589, л. д. 7).

Если бы Каретников не так торопился увидеться с батькой, он бы, быть может, остался в живых. Днем 25 ноября кто-то из красноармейцев передал махновцам, что выступление против них назначено на 2 часа ночи 26 ноября. Таков приказ комфронтом.

Думаю, что красноармейцы не только выдали махновцам планы командования, но и пообмыслили совместно, как тем нужно уходить. В принципе, махновцев окружали те самые части, с которыми они бок о бок дрались против врангелевцев, но были среди них более твердые, вроде 15-й, бывшей латышской, дивизии, и более мягкие, более сочувственно настроенные к ним, вроде кавалерии Первой и Второй конных армий. Во всяком случае, никакого «прорыва», в настоящем значении этого слова, а уж тем более прорыва штурмового, рисующегося воображению некоторых историков, когда проклятое кулачье, врубив все свои 200 пулеметов, прожгло кольцо блокады, не было. С наступлением темноты оставшаяся без командующего группа Каретникова «собралась и направилась к шоссе Симферополь—Перекоп. По дороге, встретив 7-ю кавдивизию, махновцы ее разбили и свободно прошли к деревне Джума-Аблам» (24, 213). Хоть автор этих строк, Н. Ефимов, писал их и по свежим следам событий, тут интересно бы выяснить – а в самом ли деле был бой? Части Каретникова и 7-й кавдивизии вместе стояли в селе Петровка накануне форсирования Сиваша и прекрасно друг друга поняли как сорвиголовы и профессиональные рубаки. Зимой 1921 года 7-я кавдивизия проявляла в боях с махновцами так мало рьяности, дезертирствуя и, в общем-то, просто слоняясь в районе боевых действий, что ее обвиняли в промахновских настроениях и чуть не расформировали. Вполне возможно, что бойцы дивизии пропустили махновцев через свое расположение, просто сымитировав бой, а еще того скорей – именно они и предупредили махновцев о готовящемся нападении. Во всяком случае, прорвавшийся корпус Каретникова никто не преследовал.

Н. Ефимов пишет, правда, что «после обнаружения прорыва немедленно вслед уходящим махновцам был брошен 3-й конный корпус и части 52-й дивизии» (24, 214). Но это, на самом деле, значит только то, что красные части получили приказ о преследовании. Но даже советские историки признают, что выполнять они его не спешили, не понимая, видимо, в чем дело. Уставшие, решительно настроившиеся отдыхать и возвращаться домой войска охватило какое-то полное безволие. Командир 3-го кавалерийского корпуса Каширин вообще заявил, например, что корпус «совершенно не в состоянии двигаться и нуждается в трехнедельном отдыхе» (78, оп. 3, д. 35, л. 77).

А. И. Корк, получая в Симферополе данные разведки, беспокоился: «27 ноября в 16 ч. 50 м. отряд махновцев в районе Юшуни проскочил колонной глубиной до трех верст через расположение 52 див. в северовосточном направлении и, очевидно, форсированным маршем будет продолжать двигаться на Перекоп и Литовский полуостров… Конгруппа и 52 дивизия получила задачу от командарма—4 преследовать махновцев в направлении на Перекоп. Приказываю начдиву—1 немедленно приступить к выполнению задачи, поставленной моей телеграммой нр 111/к… Действовать быстро, решительно…» (78, оп. 3, д. 35, л. 71).