Иван Демьян - Погнали! Откровенное и захватывающее путешествие по дорогам молодости

Поспать удалось всего два часа, пролетевших как две минуты. Будильник заколотил в 6:15, и я понял, что абсолютно разбит. Спросонья начеркал записку Толяну: «Братка, мотик пострадал, замок на цепи нужно менять. Отвези в мастерскую, по деньгам разберемся. Я почесал на работу».

В тот день я пару раз засыпал за сварочным аппаратом. Не знаю, как дотянул до обеда. В вагончике-коммутаторе, игравшем роль столовой, диспетчер сообщил, что мне звонил Толик. Сказал, мол, цепь починил. А еще у него друг дембельнулся, по случаю чего Тегно приглашает меня на вечерний сабантуй в нашу общежитскую комнату. Но когда я вернулся в общежитие, то никого не застал. Ни окурков, ни бутылок – ни малейшего намека на празднование. Может, в бар умотали?

К несчастью, не в бар. Оказалось, Толик в реанимации – попал в аварию. Он встречал друга на вокзале, все случилось у кафе «Шахматное». На перекресток выехал «Москвич», а «Чезет» дернулся навстречу и задел его правый бок. Дважды перевернувшись, авто вошло в столб. Слава богу, водитель и две его дочери остались живы. Приятель Тегно отделался переломом ноги, самого же его отбросило на 150 метров. Парень задел головой несколько бордюров. Все могло закончиться легкими ушибами, застегни он шлем. Но мой товарищ этого не сделал. Следствием стала глубокая кома. Врачи сообщили: «У Тегно переломано все: руки, ноги, позвоночник, ребра. Необъяснимо, как парнишка вообще еще дышит».

Я не пил и не ел. Все прокручивал и прокручивал в голове случившуюся аварию. Молился о здоровье друга, и на шестой день Анатолий Тегно очнулся. Я и еще пара друзей примчались в больницу с апельсинами. Надеялись зарядить Толика позитивом, но он нас даже не узнал. И очень испугался, закричал что-то нечленораздельное.

Я навещал товарища все лето. Рассказывал, как живу, кого встречаю, что жую. Старался много шутить. Чем еще я мог помочь? И настал день, когда я услышал от друга новые, не похожие на прежние, панические, звуки. Почти уверен, что это был смех. Осторожно приобняв Толика, я тогда пообещал: «Теперь я буду почаще смешить тебя, братка! Даже если выяснится, что своим уханьем ты меня выпроваживал».

Ближе к осени пациента перевели из травматологии в отделение неврологии. Какая потрясающая новость! Господь услышал мой голос и откликнулся. Толик будет ходить! И пусть пока он шевелится только при помощи медсестер, рано или поздно сила движения восторжествует.

Последний раз я видел друга за неделю до отправки в армию. Вернувшись через два года, я несколько раз пытался его найти, но безуспешно. Ни одна душа не знала, куда повела судьба Анатолия Тегно после выписки. Слышал только, что он встал на ноги и получил первую степень инвалидности. Вернулась ли к нему память? Счастлив ли он? Надеюсь, товарищ моей юности не испытывает ни страданий, ни сожалений.

Отслужив положенный срок, я вернулся на родину и месяца три искал работу. Хотя, скорее, нагонял упущенное время с друзьями. Можно сказать, я не просыхал от пьянок, пока за меня не взялась сестра. Друзья Клавы отправили дембеля в слесарню Михаила Кобанюка – так в 1989-м началась моя официальная трудовая деятельность.

Мелкие кражи входили в список наших развлечений. Так, однажды мы сперли двух куриц с птицефабрики и выпустили пернатых на свободу; в другой раз вынесли с рыночного склада коробку панталон и разгуливали в них по улице от нечего делать. Были ограбления и посерьезнее.

Кобанюк хотел пополнить штат авторемонтного кооператива, но не желал тратить время на обучение молодняка. Он дал объявление о поиске сотрудников, однако на собеседование явился я один. Пока шел через боксы автомастерской, меня цепляли пристальные взгляды рабочих. Кто-то даже бросил реплику: «Малой, беги отсюда, эта работенка затягивает трясиной!» Я в ответ думал: «Ну и компашка собралась. Все старые, с кем здесь общаться?»

Дверь в каморку директора была полуоткрыта. Сам он сидел за столом, застывшая фигура двигала исключительно кистями рук. Я представился:

– Доброе утро. Меня зовут Иван Демьян. Я пришел по объявлению. Машину водить в армии научили. Только прав нет.

– А что еще умеешь? – Кобанюк и не думал повышать голос, но я вздрогнул.

– Красить умею, еще колеса менять.

– В общем, опыта ноль!

– Да. К сожалению… – спорить было бесполезно.

Кобанюк меня осматривал. Приподнятая бровь собрала кучу толстых складок на широком лбу. Проводя глазами вдоль и поперек всей моей сущности, он неодобрительно качал головой.

Я был облачен в современный джинсовый костюм с расклешенными от колена брюками. Широкий ковбойский ремень из кожзаменителя поблескивал золотой бляшкой со злобным быком. Джинсы попали мне в руки благодаря небольшой авантюре, точнее, одной из авантюр, которые я успел провернуть за месяцы свободы.

Я, Витька Подсивальников и Вовка Павличенко нагло грабили зевак. Мелкие кражи входили в список наших развлечений. У Вовки имелся велосипед, мы присобачили к нему мотор – не уходить же от погони на своих двоих. Так, однажды мы сперли двух куриц с птицефабрики и выпустили пернатых на свободу; в другой раз вынесли с рыночного склада коробку панталон и разгуливали в них по улице от нечего делать. Были ограбления и посерьезнее, за которые мы, трое бесстрашных, могли схлопотать по реальному сроку, но удивительным образом обходилось.

Вот и джинсы мы стащили как-то летом на пляже. Не подумайте гнусного: наши хищения касались исключительно зажиточных граждан или предприятий, которые и не заметят пропажу одной единицы. Но это, конечно, не оправдание, Робин Гудами мы не были. И за кражу джинсов я отвечу, когда спустя время у меня прямо из-под носа, в кафе, уведут пакет с костюмом-тройкой и джинсами-бананами. Карма не дремлет!

Кобанюк сообщил, что берет меня стажером. И получать я буду гораздо меньше штатных работников. Завершив свои директорские напутствия и пожелав успехов, он не удержался:

– Это, конечно, твое личное дело, но одевайся попроще. По-житейски, что ли. Девки у нас не работают, красоваться не перед кем.

Месяцы неслись галопом. Работа оказалась интересной, а профессия жестянщика давалась проще, нежели я представлял. Лишь одно мне мешало – нетерпеливость. Молодость брала свое, организм требовал свободы, как воздуха. Казалось, все вокруг слишком медлительные и не желают зарабатывать деньги, когда купюры сами идут в руки. Я мечтал работать по-своему. Часто опаздывал, однако восполнял пробелы задержками сверхурочно. Мне было проще слесарить по ночам в одиночку, а днем «пинать балду» с друзьями, слоняться по переулкам, нарываясь на разного рода неприятности, гонять на мопеде, знакомиться с девчонками, да и просто болтаться без особого смысла.