Нина Мартыненко - Когда ты женщина

Дядя Федор же был вдумчивым ребенком, и Никита часто с восторгом пересказывал Саше их диалоги. Что только они не обсуждали: недостатки школьной программы по математике, философский подтекст «Смешариков», космическую программу NASA, Heroes III, экологические проблемы современного общества… Саша, видя привязанность любимого человека к детям, только радовалась. Ей казалось, что исполнение ее мечты о дружной семье начинает приближаться.

Из комнаты доносились оживленные голоса. Застав Никиту и его юного падавана за какой-то новой настольной игрой, Саша вяло улыбнулась и пошла на кухню. Обычно ей нравилось смотреть, как Никита непринужденно общается с мальчиком, словно между ними нет никакой разницы в возрасте (по крайней мере, Никита никогда не придавал этому значения). Но сегодня эта картина ее удручила.

История, рассказанная подругой, тяжким грузом легла ей на плечи. А вдруг у Саши тоже что-то «серьезное»? Вдруг ее цикл вовсе не норма, а симптом тяжелого заболевания? Что если она?.. Саше стало страшно продолжать мысль. Напрасно она пыталась себя убедить шаблонными формулировками из журналов, что все индивидуально и, если у сестры Миланы есть какие-то проблемы, это совсем не значит, что они будут и у нее. Мрачные мысленные тучи сгущались, и все разумные доводы, за которые, как за последние лучи света, она пыталась ухватиться, были безжалостно поглощены воцарившейся тьмой непреодолимой паники.

В таком состоянии и нашел ее Никита. Встревоженный бледностью подруги, он не успокоился, пока та наконец не рассказала ему о причине своего отчаяния, густо краснея.

– Сашка, ты меня испугала. Я думал, что-то серьезное случилось! Саш, если ты действительно переживаешь за свое здоровье, просто сходи к врачу. Уверен, он тебя сразу успокоит. Во всяком случае, не стоит судить о себе по чужому опыту. И тем более ставить себе диагноз.

Саша вспыхнула. Просто сходить к врачу? Просто? Да ни разу это не просто. Как он может так говорить? Это же самая настоящая пытка! Гинекологи – пережиток средневековья в современном мире, не иначе. Если бы сейчас женщин все еще казнили по подозрению в колдовстве, их бы отправляли не на костер, а в гинекологический кабинет! В памяти снова всплыли те два визита к гинекологам, после каждого из которых Саша неделю пила валерьянку. Подруги посмеивались над ней, упрекали в чрезмерной чувствительности, но девушка была уверена, что дело здесь отнюдь не в этом. Не ее впечатлительность приносит ей столько страданий, а бестактность врачей. Иногда она думала, что отсутствие деликатности – обязательное условие для того, чтобы попасть на факультет акушерства и гинекологии. Особый профессиональный навык, так сказать. Проходной балл.

– Никуда я не пойду! – выпалила Саша, залилась краской и уткнулась взглядом в пол.

Никита растерялся.

– Почему? Ведь это единственный способ убедиться, что все с тобой в порядке. Иначе подозрения тебя просто замучают, Саш, сама ведь знаешь. Круглосуточно будешь думать и примерять на себя диагнозы один другого страшнее. Ну разве не так?

Саше трудно было признаться Никите, почему она не хочет идти к врачу. Любой разговор на деликатные темы давался ей непросто, а тема женского здоровья и вовсе была табуированной. Ей почему-то казалось неприличным обсуждать свой менструальный цикл с кем бы то ни было, даже если это подружки в университетском общежитии. Ее всегда удивляло, как девчонки могут спокойно обсуждать свои «женские» дела, делиться друг с другом опытом сексуальной жизни. Сама же она с трудом могла попросить прокладку у соседки по комнате: приходилось всегда держать руку на пульсе и следить за наличием у себя необходимых средств. То, что все ее подруги считали естественным, ей самой представлялось постыдным. Ну как про «такое» можно болтать?

Поэтому, несмотря на то, что Никита относился к ограниченному кругу людей, с которыми она была предельно открыта, Саша предпочла не развивать дальше эту тему. К тому же она в глубине души понимала, что действительно не успокоится, пока ее сомнения не будут развеяны аргументами посерьезнее, чем заверения Никиты.

– Ладно, я схожу, – уныло произнесла она.

В поликлинике было шумно, неприятно пахло больницей, в коридорах скопились очереди. Все это только усугубляло чувство неконтролируемого страха, охватившее Сашу, стоило ей только выйти из дома.

Когда над дверью загорелась лампочка, приглашающая в кабинет, Саша вцепилась напряженными пальцами в сумку, выдохнула и неуверенно шагнула вперед. Помещение, где ей предстояло провести следующие (возможно, последние) минуты жизни, показалось Саше подозрительно безобидным. Не веря обманчивым ощущениям, она осмотрела светло-зеленые стены, почти у самого входа увидела раковину с зеркалом, у окна – большой стол, а в углу – старую ширму в трещинах. За столом сидела женщина лет тридцати в белом костюме медсестры. Она указала пациентке на одиноко стоящую напротив стола табуретку и сообщила, что доктор сейчас подойдет. Саше очень хотелось услышать хоть одно-единственное ободряющее слово, увидеть хотя бы мимолетную улыбку, но медсестра, словно забыв о ее существовании, что-то быстро писала в большой журнал. Через минуту в кабинет ввалилась (другим словом описать этот способ передвижения просто невозможно) грузная дама в тесном светло-розовом халате. У нее были неестественно рыжие волосы, красная помада выходила за контуры тонких, плотно сжатых губ. Попытка доктора изобразить из себя роковую женщину, кажется, обернулась провалом: Саша мысленно сравнила ее с Долорес Амбридж из Гарри Поттера.

Далее последовали дежурные вопросы о возрасте, дате рождения и прописке. Саша говорила себе, что все совсем не страшно, что все проблемы надуманные и что сейчас она успокоится. Раз с вопросами о росте и весе все прошло гладко, то и остальное сложится хорошо. Но все ее усилия пошли прахом, когда доктор, услышав о сорокадневном цикле, возмущенно прошипела:

– И ты только сейчас пришла к гинекологу? Чем люди думают вообще! Сначала годами не ходят к врачу, а потом удивляются, когда у них киста на кисте обнаруживается. Раздевайся – и в кресло! – последние слова прозвучали как приговор.

Для Саши всегда было загадкой, как женщины-гинекологи (с мужчинами все и так ясно) могут быть такими бестактными, такими безжалостными по отношению к пациенткам. Даже если врачебная этика для них – пустой звук, то хотя бы из женской солидарности можно было бы проявить понимание? Но нет. Вместо бережного сочувствия – унизительная грубость.

Осмотр в кресле прошел, словно в тумане. Холодные инструменты, резкие движения доктора, металлический лязг приборов о лоток и скептические замечания по поводу того, что «некоторые люди» просто до ужаса безответственно относятся к своему здоровью… Все это эхом отзывалось в сердце Саши, когда она плелась в кабинет ультразвукового исследования. Ничего хорошего – она это точно знала – УЗИ ей не сулило. Не просто так же отправили.