Елена Хэрмэнс - Жили, любили… Истории любви наших предков

Что пережила тогда Зиновья? Виделись ли они в редкие дни посещений? Порвала ли она отношения с родителями за отказ помочь ее любимому? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом.

Владимир вскоре заразился в тюрьме чахоткой и умер в лазарете. А в 1910 году Зиновья родила единственную дочь Анну, маленькую копию любимого супруга. Анна совсем не помнила своего отца.

Революция разрушила и то, что оставалось. На все вопросы о том времени Зиновья отвечала коротко и кротко: «Все пропало…» От голода и репрессий Зиновья с ребенком сбежала из Одессы в Полтаву. Дочь генерала, врага народа, она с трудом могла найти себе работу, полжизни прожила в страхе за себя и своего ребенка. Всю любовь подарила дочери, «чтобы она не голодала, чтобы она не нуждалась». Так, с дочерью, и прожила всю долгую жизнь свою. Ничего не рассказывала, не сохранила ничего из прошлого. Писала дневники, которые пропали. Держала все свои богатства: пару платьев, тетрадки, конфеты и дешевые папиросы – в фанерном чемоданчике под кроватью. Берегла всю жизнь верность своей единственной любви. И очень жалела в старости, что так сложилась ее судьба.

В 1949 году Зиновья вместе с внучкой оказалась в Одессе. Она провела ее к церкви, где было венчание. Завела в любимую Бубличную. И пришла к Одесской тюрьме, к тому лазарету, где умер ее Володя. Мало говорила, больше молчала. Через 11 лет после той одесской прогулки ее не стало. Верю, они встретились друг с другом в другой вселенной – где нет горя, где все счастливы.

Зиновья Петровна Толкушкина с дочерью Анной. Около 1916г.

Моя прабабушка Бронислава Зброжек вышла замуж вопреки воле родителей, сбежав с женихом. Неизвестно, где прабабушка познакомилась с Иваном Гладышевым. Она – образованная выпускница гимназии, полька, католичка, дворянка, дочь надворного советника, семья хоть и не богатая, но с достатком. Он – нищий, русский, православный мещанин с 4 классами городского училища.

Прабабушка влюбилась без памяти. Но подобный брак был в глазах семьи Зброжек ужасным мезальянсом. Родители не дали ей благословения. Молодые бежали и венчались тайно. Из всей семьи Зброжек в церкви присутствовал только старший брат невесты Владислав. Лишь после рождения у Гладышевых второй дочери Нины родители Брониславы примирились с ней и дали приданое.

Предполагаю, что Иван был красавец, в отличие от прабабушки, обладавшей заурядной внешностью. Фотографий Ивана не сохранилось, но если посмотреть на их семерых детей, то большинство из них явно похожи на Брониславу. И только старшая дочь Евгения лицом и статью, видимо, пошла в отца – красивая, словно актриса немого кино. Сердцеедкой эта Евгения, говорят, тоже была знатной.

После революции Иван Васильевич нашел работу кассира. По дороге на работу во время наводнения в Тобольске он оступился, упал с деревянных мостков и по грудь провалился в холодную воду. После этого прадед простудился и заболел скоротечной чахоткой. По воспоминаниям дочери Евгении, после его смерти широкая прядь надо лбом Брониславы поседела за одну ночь…

Бронислава Зброжек, 1928г.

В самом начале ХХ века в селе Богачевка Одесской области жили-были два друга – Ефим Березовский и Венедикт Торжинский. Оба влюбились в мою прапрабабушку Александру Бобровскую, и оба предложили ей руку и сердце. Александра некоторое время колебалась, но выбрала Ефима. Свадьбу сыграли пышную. Через много лет внучка Александры особенно любила подчеркнуть, что невеста была богато одета, а гостей за столами обслуживали лакеи в белых перчатках.

После свадьбы прошло совсем немного времени, и в один летний день Ефим с Венедиктом столкнулись на сельской ярмарке.

– Ну что, получил ты её? – спросил неудачливый соперник.

– Да, всё-таки именно я на ней женился.

– Это ничего, я тоже на ней женюсь, – сказал Венедикт.

– Да как же ты на ней женишься, на замужней? – удивился Ефим.

– Когда ты сдохнешь, я на ней женюсь.

Вот такой это был разговор.

Александра родила Ефиму двух дочерей-погодок – Полину и Марию, мою прабабушку. Но их брак не был долгим. Ефим заболел тифом, и Александра осталась вдовой с двумя маленькими дочками. А выдержав траур, вышла замуж за Венедикта. Через несколько лет у них родилась дочь Елена. Прабабушка Мария рассказывала, что Венедикт был человеком трудолюбивым и порядочным, но вспыльчивым. Елене частенько от него доставалось, но на дочерей Ефима он даже голоса никогда не повышал. Александру боготворил. Утихомиривался, только она на него глянет.

Александра дожила до 92 лет, пережив и Венедикта, и их общую дочь. Мама моя её помнит. Рассказывает, что Александра и в глубокой старости выглядела как царица – была стройной, держала осанку.

Александра Бобровская

Тиша – это имя иногда возникало в неспешных домашних беседах бабушки и дедушки. Мне сразу рисовался образ бледного, большеглазого мальчика в синей матроске с полосатым воротником и белых панталончиках. «Ну, надо же, Тиша – Тихон», – думала я, удивляясь незамысловатости имени. Мысль напрямую спросить деда, кто такой Тиша, не посетила тогда мою голову ни разу. Гораздо позже пришло осознание, что родственников с отчеством Тихоновичи в семейном окружении нет и узнать о судьбе неизвестного мне Тихона уже не у кого. Помер маленьким, наверное, подумалось мне. И Тиша переместился в самый дальний угол генеалогического чемодана.

Тайна открылась, когда родственники отдали Омский семейный архив. В присланном генеалогическом древе дедушкиного рода кроме официальных имен, данных при крещении, были написаны «домашние» имена и прозвища многих членов семьи. Против имени Веры Аполлоновны Дьячковой (родной сестры прабабушки Юлии – мамы моего деда), было написано «Скромная» и «Тиша». Так вот ты кто, Тиша! Не маленький испуганный мальчик, а стройная красавица Вера. На рабочем столе под стеклом дедушка всегда держал её фотографию, которую я часто рассматривала в детстве. Основные вехи жизни Веры в нашей семье известны хорошо. История её всегда откликалась в душе невыносимой болью.