Алексей Шишов - Государь Петр I – учредитель Российской империи

Все же не внешнеполитические проблемы, война с Крымом, умиротворение московских стрельцов, борьба с раскольниками являлись главными проблемами для правительницы Софьи Алексеевны. Все годы ее властвования в Кремле свелись к схватке за захват и удержание державной власти. И в том противник был у царевны один-единственный. Второй царь Петр I Алексеевич подрастал, и с каждым годом близилось его совершеннолетие. А это ознало его автоматическое полновластие и уход в тень «великой государыни» Софьи Алексеевны. Ей в том иллюзий строить не приходилось.

…После кровавых майских событий 1682 года малолетнего Петра и его мать, вдову-царицу Наталью Кирилловну, удалили из столицы в подмосковное село Преображенское, где находился загородный царский дворец. Никакой роли в политической жизни государства они теперь не играли, хотя имя царя Петра I продолжало регулярно появляться на «государевых» грамотах.

Цари-соправители участвовали во всех официальных и церковных торжествах. Они хорошо усваивают состав богослужебного обихода кремлевской жизни. Но братьев Алексеевичей разнит отношение к окружающей жизни. Беспристрастный наблюдатель секретарь шведского посольства Кемпфер так описывает прием посла Швеции с участием царей Московии:

«В Приемной палате обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах под иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными каменьями. Старший брат, надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно; младший смотрел на всех; лицо у него открытое, красивое; молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная красота его поражала всех предстоявших, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских.

Когда посланник подал верующую грамоту и оба царя должны были встать в одно время, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Петр, не дал времени дядькам приподнять себя и брата, как требовалось этикетом, стремительно вскочил со своего места, сам приподнял царскую шапку и заговорил скороговоркой обычный привет: “Его королевское величество, брат наш Каролус Свейский по здорову ль?” Шведскому дипломату Кемпферу одиннадцатилетний царь Петр I, если судить по его запискам, показался шестнадцатилетним юношей».

…Царевна Софья не баловала поселившихся в Преображенском опальных родственников по отцу деньгами, ссылаясь на скудность кремлевской казны. Но им «денежно» тайно помогали патриарх Иоаким, ростовский митрополит и влиятельнейший на Руси Троице-Сергиев монастырь.

В селе Преображенском маленький Петр I продолжал жить теми же военными забавами, что и в Кремлевском дворце. Считается, что уже в трехлетнем возрасте начинают обнаруживаться военные вкусы и наклонности царевича. Это находит выражение в его любимых «потехах» – играх и игрушках, которыми заполняется детская.

Есть рассказ о том, как отец поспособствовал тому, что военные утехи сына стали для него главной детской забавой. Когда царевичу исполнилось три года, один московский купец в день его именин преподнес царевичу в подарок маленькую саблю. Тот принял ее с необыкновенной радостью, тогда как на прочие подарки смотрел с интересом, но равнодушно.

Маленький Петр велел купцу себя приподнять, поцеловал его в голову и сказал, что он его не забудет. После этого царевич попросил отца опоясать его саблей, а купца чем-нибудь наградить. Государь Алексей Михайлович устроил в честь такого события небольшое дворцовое торжество. Вызванный духовник прочитал молитву, после чего отец опоясал трехлетнего сына саблей. Купец был пожалован званием «гостя». Это пожалование объявил ему сам царевич.

Сабля стала самой любимой игрушкой маленького Петра. Он долгое время не снимал ее с себя, часто засыпая с ней. Царь не мог не видеть тягу сына к воинским упражнениям. Он повелел собрать из дворянских детей несколько сверстников сына, сделать подходящее для них оружие и обучать воинским приемам. С этого времени ратные «потехи» стали любимым занятием для будущего первого всероссийского императора в Кремлевском дворце и во время поездок в государевы подмосковные села. Писатель Алексей Толстой так описывал первые «потешные игры» царя всея Руси:

«Смотря в окно, царица слабо всплеснула руками. По двору бежал Петр, спотыкаясь от торопливости. За ним – долговязые парни из дворцовой челяди, – с мушкетами и топориками на длинных древках. На земляном валу, – потешной крепостице, построенной перед дворцом, – за частоколом стояли согнанные с деревни мужики в широких немецких шляпах. Велено им было также держать во рту трубки с табаком.

Испуганно глядя на бегущего вприскочку царя, они забыли, как нужно играть. Петр гневно закричал петушиным голосом. Наталья Кирилловна с содроганием увидела Петенькины бешеные, круглые глаза. Он вскарабкался на верх крепостицы и, сердясь, ударил несколько раз мушкетиком одного из потешных мужиков, втянувшего голову в плечи…»

Необыкновенная тяга маленького царевича к воинским забавам немало удивляла окружающих его людей из числа не только придворных. Они не без удивления и размышлений говорили: «Что будет с этим ребенком царской крови, когда он придет в возраст?..»

Сохранились кремлевские дворцовые записи за 1675 год, в которых рассказывается об игрушках, которые изготавлялись для петровской детской. Среди них: два лука-«недомерочка», «топорок с обушком, топор простой, чеканец, пяток ножиков, топор посольский…». Затем к этим игрушкам добавляются «булавы, шестоперы, чеканы», «пушечка со станком и с колесцы потешная», 5 прапоров (знамен) тафтяных, 4 топора круглых, 3 топора с обушками, 2 топора простых, 2 буздухана, 2 булавы, 4 ножика, 2 пары пистолей и карабины».

Первым дядькой-воспитателем маленького царевича стал боярин Родион Стрешнев. Мать просила найти сыну учителя кроткого и набожного. Таким учителем стал подьячий Челобитного приказа Никита Зотов, «муж кроткий и смиренный, всеми добродетелями исполненный и в грамоте искусный».

Зотов научил царя «всея Руси» читать, писать, помнить некоторые тексты из богослужебных книг, дал отрывочные знания по истории и географии. «Учительный человек тихий, но бражник» Никита Зотов не был книжником, поэтому на уроках он ограничился заучиванием наизусть Священного Писания, в чем его ученик преуспел, и дружескими беседами, которые оба полюбили. Подьячий ориентировался в ходе обучения не на педагогический план, а на пожелания царственного ученика.

Когда Зотов с учеником прошел все первоначальные премудрости «всяких» наук, на следующем этапе «штудий» предстояло изучение латыни, греческого и польского языков, пиитики, риторики и диалектики. Этим должны были заняться ученые монахи Киево-Печерской лавры. Но Наталья Кирилловна почему-то подозревала их в близости к окружению царевны Софьи и потому приглашать новых учителей для сына не стала.