Михаил Иванов - Воспоминания генерала Российской армии. 1861–1919

Относительно скромный по объему и глубине курс юнкерских училищ вскоре был признан недостаточным в качестве базового образования основной массы офицерского состава. Усложнялось военное дело, все большие требования предъявлялись к офицеру. Это привело к постепенному внедрению в юнкерских училищах так называемого «военно-училищного курса»: к 1903 году программы двух типов учебных заведений были максимально сближены, а в 1911 году юнкерские училища как отдельный тип военно-учебных заведений перестали существовать. Последние остававшиеся были преобразованы в военные училища с трехлетним курсом обучения.

В первый год пребывания в училище Михаил Михайлович участвовал в смотре войск Московского гарнизона и видел императора Александра II. По традиции, на правом фланге войск стояли военно-учебные заведения, Московское пехотное юнкерское – в затылок Александровскому военному училищу. Время было неспокойное, все большие обороты набирала деятельность революционных организаций – в том числе «Народной воли». Свидетельством стал взрыв, прогремевший на железной дороге под Москвой. Взорвать императорский поезд по пути из Крыма не удалось. В начале 1881 года ситуация на улицах Москвы изменилась зримо: вернувшемуся из Рождественского отпуска юнкеру М. М. Иванову попадались арестантские кареты, на улицах – казачьи патрули… А 2 марта юнкера приносили присягу на верность службы новому императору – Александру III.

8 августа 1882 года М. М. Иванов вместе со своими однокашниками был произведен в подпрапорщики. В отличие от военных училищ, где большинство юнкеров сразу при выпуске производились в офицерские чины, выпускники юнкерских училищ производились сначала в подпрапорщики, а уже затем, через несколько месяцев, в частях войск – в офицеры.

27 февраля 1883 года М. М. Иванов был высочайшим приказом произведен в первый офицерский чин – прапорщика. Первое время он не мог привыкнуть к своему новому положению. 20-летний молодой человек оказался морально не готов к самостоятельной жизни: выйдя в свой же полк, стоявший в родном городе, он продолжал жить в родительском доме, четко выполняя свои служебные обязанности, но почти не участвуя во внутренней жизни полка, избегая и сторонясь офицерского общества. Вряд ли все можно было объяснить небольшим офицерским жалованием (хотя Михаил Михайлович и упирает на то, что ему больше нравилось положение подпрапорщика, жившего на всем казенном, а офицеру приходилось себя целиком содержать на небольшое жалованье, в том числе и обмундировываться).

Служба занимала основное внимание молодого офицера, благо отвлекающих факторов практически не было. Не без внутренней гордости Михаил Михайлович замечает: «Служба шла хорошо, я считался исправным и исполнительным офицером, если мне что-то поручали, то я гордился этим и старался выполнить как можно лучше».

В 1885 году М. М. Иванов становится сперва заядлым театралом, а потом и сам начинает выступать на любительской сцене. Необычное для кадрового офицера Русской Императорской армии увлечение, хотя Михаил Михайлович и отмечает, что оно оказывало лишь благотворное влияние, «отвлекая от попоек и прочего».

Тем не менее, выбор для молодого подпоручика довольно нетривиальный – отношение к артистам и актерам в конце XIX века сильно отличалось от современного. Особенно строго оно было в офицерской среде: разумеется, никто не возбранял восхищаться актерской игрой, и среди офицеров было немало театралов, но, например, вряд ли офицер получил бы разрешение на брак с актрисой, а выступать на платных представлениях офицеру было запрещено законом. Автор же серьезно увлечен актерским искусством, хотя перечисление «врезавшихся в память» пьес говорит о формировании нестандартного для общества вкуса: «Гражданский брак», «Майорша», «Гамлет», «Гроза». Комедия и драма Н. И. Чернявского и И. В. Шпажинского почему-то оставили за собой таких «великанов», как У. Шекспир и А. Н. Островский. Такая страсть, наравне с пренебрежением общением с полковой семьей («полкового собрания… я не посещал»), выглядела по меньшей мере странно, учитывая, что именно увлечение театром стало «пропускным билетом» для вхождения в «общество» и в Крыму, и на Квантуне. Вряд ли вхождение ротного командира (у которого, вдобавок, явно не сложились отношения с полковым командиром) в дом командира бригады, благодаря увлечению супруги последнего театром, не могло не вызвать пересуды в «маленьком гарнизоне». Для М. М. Иванова же актерские способности оказались одним из подспорий при движении по служебной лестнице. А вкус автора «проступает» в выборе порой прос то-таки водевильных сюжетов и стилистических оборотов.

Михаил Михайлович, рассказывая о быте «маленьких гарнизонов», делает спорный вывод о едва ли не фотографической точности описания жизни в произведении А. И. Куприна «Поединок». Рискнем же предположить, что А. И. Куприн в своей повести сильно сгустил краски.

По крайней мере, именно так воспринимали это произведение в офицерской массе. Таково же мнение генерал-лейтенанта А. И. Деникина: «Если каждый тип в «Поединке» – живой, то такого собрания типов, такого полка в русской армии не было».

Отличительной чертой автора воспоминаний является очень цепкая память: четкое перечисление тех или иных покупок, предметов интендантского довольствия, часто с указанием не только количества, но и цен, точно указанные расстояния позволяют автору максимально подробно показать картину русской провинциальной жизни. Недаром за основу написания воспоминаний взят дневник, в котором автор регулярно в течение жизни оставлял краткие записи.

Могут вызвать у читателя улыбку и краткие абзацы, посвященные личной жизни автора с точным перечислением «дам сердца», наподобие списочного состава роты, с указанием фамилии-имени-отчества. Вообще, описывая какие-то семейные или личные моменты, автор откровенен, порой представляя читателю подробности, которые можно было бы смело опустить (к примеру, сцена с танцами в детстве).

Посвященный, по словам автора, малолетней дочери текст просто переполнен совершенно лишними для адресата подробностями. Таковыми же они являются и для стороннего читателя: повествования о «Мессалинах» маленьких гарнизонов зачем-то полны инициалов, но уяснить, какие именно претензии предъявляет автор в конкретных случаях, нелегко. Вместо повествования М. М. Иванов иногда предпочитает «делать страшные глаза». Повторимся, что нахождение некоторой части сюжетов в адресованной дочери рукописи совершенно, на наш взгляд, неоправданно, а лукавый уход за инициалы и многоточия не добавляет ясности изложению.

Для поправления здоровья супруги М. М. Иванов переводится служить на юг – из Рязани в Феодосию, в 52-й пехотный Виленский полк, входивший в состав 13-й пехотной дивизии. На рубеже XIX–XX веков служба в ряде частей Одесского военного округа, особенно расквартированных в прибрежных городах, имела свою специфику. Прежде всего, это касалось полков 13-й пехотной дивизии и 4-й стрелковой бригады. В конце XIX века Россия вплотную приблизилась к контролю над Черноморскими проливами (в первую очередь, Босфором). Важность входа в Черное море прекрасно осознавалась, события на Балканах и в Оттоманской империи говорили о том, что наступит момент, когда император должен будет в сжатые сроки «принять на себя защиту входа в Черное море». Планы Босфорской десантной операции тщательно готовил начальник Главного штаба и выдающийся русский военный и государственный деятель, генерал от инфантерии Николай Николаевич Обручев, к этому готовился Черноморский флот, для этого тренировались содержащиеся в усиленном составе приморские части Одесского военного округа, которые должны были войти в «войска первого рейса». Именно для внешнеполитического обеспечения этой операции в 1887 году был заключен так называемый «Договор перестраховки» между Российской и Германской империями, обеспечивавшей невмешательство Германии в случае установления русского контроля над проливами.