Владимир Соколов - Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки

Я слышал практически одни и те же возражения на эти мои слова: «Ну как вы не понимаете, все это делается для возрождения угнетенных при царизме наций. Их же надо было поднять, подтянуть до определенного уровня. И потом это помогает решать на местах проблемы межнациональных отношений». Зачастую это не помогало, а напротив, содействовало росту национализма, нагнетанию напряженности между различными национальными группами. Для решения национальных проблем существует целый ряд поистине действенных мер: развивать национальную культуру, расширять систему образования, вовлекать людей в политическую жизнь, в целом более решительно строить гражданское общество. В конечном итоге все это должно быть направлено на изменение сознания людей, на формирование у них чувства уважения к людям вне зависимости от их национальности, на то, что я называю индифферентностью в национальном вопросе.

Конечно, Советский Союз проделал колоссальную работу по развитию многочисленных наций, в него входящих, по установлению между ними дружеских отношений. Но эффективному решению этих проблем мешало упование на перечисленные выше «принудительно-организационные» действа. И еще один важный момент. Власти просто боялись решительных шагов по борьбе с национализмом, боялись из опасения рассориться с местной национальной элитой, боялись потерять их опору в политической борьбе. Особо остро проявилось это во времена Н. Хрущева, который ради того, чтобы Украина поддерживала его во власти, и Крым ей передал, и закрывал глаза на растущий день ото дня национализм. Это и аукнулось сегодня так страшно.

Вернемся к командировкам моей комсомольской молодости. В одной из них я «попал в коммунизм». Вообще-то я «при коммунизме» два раза жил. По одной неделе. Один раз – в Казахстане, другой – в Берлине (об этом позже). В Казахстан я прилетел где-то в 1961/62 году как представитель Москвы на празднование юбилея комсомола республики. Делегация была из одного человека – меня (позднее прилетел еще завотделом пропаганды МГК ВЛКСМ Вереин). Делегация комсомола Москвы! Вот здесь для меня коммунизм и наступил. Только один эпизод из этой моей жизни.

Посадили меня в специальный самолет, в котором были я и еще человек десять-пятнадцать сопровождающих меня людей, и полетели мы куда-то вглубь Казахстана. Прилетели. Огромное озеро, заросшее камышами, вокруг него степь до горизонта. Около озера поставлено несколько роскошных юрт. Рядом небольшая отара овец. Главный из сопровождавших меня попросил выбрать овцу. Я ткнул пальцем.

– Ну вот и хорошо. Пока из нее бешбармак делать будут, мы пойдем поохотимся.

– Какая охота? Я вообще не охотник, да и одет в костюме, в штиблетах.

– Это не важно.

Подвели меня к озеру, дали ружье, и какой-то дядечка несколько раз громко похлопал в ладоши. И тут же из камышей вылетели сотни уток! Я выстрелил, подбил уточку – промахнуться в такую стаю невозможно. На этом охота закончилась. Как выяснилось, озеро это входило в охотничий заповедник! Правительственный, для простых людей закрытый. А дядечка, который в ладоши хлопал, – главный егерь. Погуляли мы еще немного, а потом нас в юрту пригласили. В юрте огромный котел на огне стоит, в нем варятся куски свежайшего бараньего мяса. Запах потрясающий, зазывной! Хозяева спрашивают меня, как я есть буду – как европейцы или как мы, казахи?

– Конечно, как местные едят!

– Тогда снимайте рубашку, подпоясывайтесь полотенцем.

Снял, обнажив свой тощий торс. И стали мы есть. Тоже как местные. Берешь в ладонь (бешбармак в переводе и означает «пять пальцев») хлебную лепешку, специально приготовленную для бешбармака, окунаешь в котел, вылавливаешь кусок баранины и отправляешь в рот. Сок по голой груди течет. А рядом стоит молоденькая казашка с кожаным бурдюком. Наливает она из него в пиалу холодный, слегка пенящийся кумыс и тебе протягивает. Блаженство! Напрягает только то, что хозяева все время наполняют полные граненые стаканы коньяком, пьют и тебя выпить уговаривают. А я за раз выпить могу только две-три рюмочки, да и то не поутру. Хорошо, что приспособился в юрте незаметно выливать коньяк на землю. К чему я так подробно рассказываю об этом? Ну, во-первых, приятно вспомнить подобное пиршество, вкусно поесть я всю жизнь любил. Главное же, конечно, не в этом.

Специальный самолет, десятки сопровождающих, охота в заказнике, отара баранов, поставленные юрты – и все это для одного человека, и все это, невзирая на затраты. Да и в самой Алма-Ате всю неделю – пиршества, концерты, подарки… Все желания мгновенно удовлетворяются, все, естественно, бесплатно. В общем, коммунизм в одном конкретном месте, для одного конкретного круга людей. Как я к этому относился? Сказать, что возмущался, протестовал, – неправда, но некую неловкость отчетливо ощущал. Подобная неловкость, возрастая с годами моей жизни на «начальной ступени Высшего круга», все больше и больше смущала мое сознание. Но, скажу откровенно, не более того.

Я никогда не был диссидентом, понимая под этим словом не только «инакомыслие», но и обязательное «инакодействие», т. е. борьбу с господствующим положением вещей. Никаких форм борьбы с советской властью я не только никогда не вел, но всегда честно и осознанно ей служил. Борьба шла внутри меня, между моими представлениями о подлинном социализме и тем, как он выглядел в реальности. Уже писал и вновь повторю: ничего более разумного, справедливого и морального, чем организация общества на принципах социализма, я не встречал. Но самой большой проблемой было реальное воплощение основополагающих теоретических принципов социализма в жизнь: их искажение (в СССР, в странах народной демократии, в азиатских, латинских, африканских вариантах), неполнота их воплощения (в скандинавских странах), отсутствие серьезных научных разработок особенностей функционирования социализма в современных условиях (хотя бы объективного всестороннего анализа «рыночно-планового социализма» в Китае). Именно эти расхождения между теорией и практикой серьезно смущали мое сознание, порождая некую дихотомию. И сегодня бедой наших общественных наук является практически полное отсутствие интереса к серьезному анализу социального обустройства общества.

Позором я считаю, что нынешние власти полностью проигнорировали такую знаменательную дату, как 200-летие со дня рождения К. Маркса. Во многих странах, которые принято называть «цивилизованными», этой дате были посвящены научные конференции, собрания общественности, открыты выставки, не говоря уж о том, что практически на всех социальных факультетах ведущих университетов мира изучается его теория… У нас же памятники К. Марксу стоят, а в истории общественной мысли он как бы и не существует. Не место здесь анализировать сильные и слабые стороны его теории, но история человечества показала, что большинство главных его идей не устаревают, а подкрепляются неопровержимыми фактами. В то же время насущной необходимостью является пересмотр некоторых из них: важно показать, почему они «не сработали», в чем надо их исправить, дополнить, развить. Ведь сам К. Маркс говорил, что он заложил лишь краеугольные камни научного познания общественного развития. Нерешенными остаются такие фундаментальные проблемы, как сочетание социалистических и капиталистических начал, прежде всего принципов планового и рыночного хозяйствования, степени и уровней обобществления производства, демократических механизмов контроля над властью, над элитой, понятия подлинного социального равноправия, учет в государственном управлении воли и особенностей ментальности населения и им подобные. Вот и движемся мы как слепые котята, без серьезного научного и объективного анализа бытия государства и нации то ли вперед, то ли назад, то ли вообще куда-то в сторону… Продолжим, однако, описание моего индивидуального бытия.