Григорий Крошин - Услуги историка. Из подслушанного и подсмотренного

…Как-то, гуляя вдоль Чистых прудов, заглянул в редакцию газеты «Вечерняя Москва», частым и довольно привечаемым автором-фельетонистом которой уже был в то время. Зашел в знакомый отдел фельетонов, куда дня три назад передал для публикации очередной свой опус. Отделом руководил благоволивший мне Анатолий Леонидович. Сам он, правда, фельетонов не писал, это был не его конёк, но отделом заведовал весьма умело, то и дело заказывая мне, как одному из постоянных авторов газеты, выступления на те или иные злободневные темы, чаще всего в престижную, популярную у читателей и хорошо оплачиваемую рубрику «Субботний фельетон». Ободренный тем, что очередное мое сочинение благополучно одобрено редколлегией к сдаче в номер, я обнаглел до того, что спросил его напрямую:

– А слабо вам, Анатолий Леонидович, взять меня в штат?

– Шутишь, Гриша? Ты что, ребенок? Сам, что ли, не знаешь, что я тебе отвечу? У нас здесь и без тебя настоящая синагога. Сам-то не знаю, как еще держусь… И чего тебе не хватает-то: печатают тебя вовсю, гонорар платят. Пиши не хочу!

– Не хочу. Так не хочу. Хочу в штат, на постоянный оклад.

– Этого мно-огие хотят. Скажу тебе как еврей еврею: прекрати свои фантазии. Ты ж всё понимаешь. И так в горкоме партии («Вечёрка» ведь их газета) ворчат, что многовато евреев в редакции… Главный редактор – еврей, завотделами евреи, сотрудников-евреев полно… Да, кстати, тут Семён Давидович (главный) меня позвал, говорит: газета, мол, у нас всё-таки русская, а ваш автор Григорий подписывается под фельетонами своей еврейской фамилией. Непорядок. Намекните ему, пусть возьмет себе русский псевдоним… Усёк, старик? В общем, придумай себе хороший псевдоним и будем публиковать тебя дальше. Понял?

Понял. Я ж не ребёнок, всё понимаю… Что делать – придумал себе «хороший» псевдоним, продолжал еще более широко печататься. И к этому времени мною было опубликовано несколько десятков юмористических рассказов, фельетонов, корреспонденций, сценариев и проч., большинство в жанре сатиры и юмора, в разных советских газетах, журналах, на радио и телевидении. В том числе и в такой газете, как «Литературная Россия». В редколлегии этой газеты юмор, как говорили тогда, курировал очень известный писатель-юморист, можно сказать, настоящий советский классик Леонид Ленч. И тут я узнаю, что к тому моменту в редакции «ЛитРоссии» освободилось место заведующего отделом юмора (ну, заведующий отделом – это так названо для солидности: на самом деле весь отдел состоял из одного этого сотрудника, заведующего), и им требовался человек, желательно молодой и имеющий опыт публикаций в этом жанре. А как раз в эти же дни редколлегия – и сам Леонид Ленч – утвердила в очередной номер мой сатирический рассказ. Меня, автора, вызывает к себе Леонид Сергеевич:

– Гриша, я давно слежу за вашими публикациями. По-моему, вы – перспективный автор. Чем вы сейчас занимаетесь в жизни?

– Я инженер-гидротехник. Работаю по специальности в проектном институте. Но увлекаюсь журналистикой, сатирой, юмором. Внештатно, конечно, в свободное от гидротехники время.

– Вот и славно, – улыбнулся классик. – Это нам подходит. А не хотели бы вы попробовать заведовать юмором в нашей газете? То есть перейти к нам в штат? Я бы мог рекомендовать вас редколлегии.

– Конечно, – говорю, – с удовольствием. Спасибо.

– Значит, договорились. Вот вам бланк анкеты – «Листок по учету кадров», чистая формальность. Заполните его не спеша вон за тем столом, отдадите мне, а я передам в отдел кадров и редколлегии со своей рекомендацией. А завтра приходите в редакцию, и всё решим.

Я, воодушевлённый, прихожу назавтра, и – прямо в кабинет Ленча: вот я пришёл, как договаривались, как, мол, мои дела?

– Знаете, Гриша… – Как-то замялся классик, начал жевать губами, не смотрит мне в глаза. – Представляете, мы с вами чуть опоздали. Место-то, оказывается, уже занято, а я и сам не знал. В общем, не отчаивайтесь, продолжайте писать для нас и – будьте здоровы…

Потом я случайно узнал, что место никем еще не занято, продолжают искать заведующего, а просто… в отделе кадров не понравилась моя анкета, особенно её пятый пункт…

Тем временем я продолжал служить инженером и одновременно писать рассказы и фельетоны, много печатался где попало. И больше всего – и так уже лет десять – в главном и единственном советском сатирическом издании – журнале «Крокодил». Постоянно выполнял задания «Крокодила», ездил от него в командировки, когда это не мешало работе в институте, да часто брал отпуска за свой счет, чтоб съездить в командировку от «Крокодила», и редакция была мной, судя по всему, довольна: несколько раз она отмечала меня премиями за лучший фельетон или рассказ, давала все новые и новые задания. Конечно, я уже в «Крокодиле» был своим человеком, знал начальство и всех сотрудников, с некоторыми даже приятельствовал, присутствовал на разных празднованиях в редакции и пьянках по всяким поводам и т. д. Однажды мне донесли, что на одной из редколлегий, где обсуждался в числе прочих и мой фельетон в номер, кто-то из редакторов высказался в том смысле, что я у них первый на очереди для приглашения в штат… Попасть в штат главного – и единственного – сатирического издания страны было весьма престижно, а для меня, много лет занимавшегося этим жанром, конечно, пределом мечтаний.

Известие о фразе, сказанной на редколлегии, побудило меня зайти к тогдашнему парторгу «Крокодила», заведующему отделом, члену редколлегии и, по совместительству, моему приятелю Эдику П. с вопросом, могу ли я рассчитывать быть принятым на штатную работу в «Крокодил» в качестве специального корреспондента.

Парторг-приятель Эдик, с которым мы, одногодки, давно были на «ты», вдруг надел на себя партийную маску, нахмурился, оглянулся по сторонам, отвел меня в уголок и почему-то понизил голос:

– Старик, не обижайся, ты же должен понимать: у нас же, как и везде, процент! Кто ж нам позволит?

– Процент? Какой процент? – не врубился я.

Он опять пугливо огляделся и сказал еще тише:

– На евреев процент. Ты что, маленький? У нас и так перебор. Ты ж должен понимать.

– Но, Эдик, я же вроде как автор подхожу для «Крокодила», столько лет печатаюсь, вон премий сколько за фельетоны…

– Да при чем тут твои фельетоны и премии! Да, ты действительно у нас первый на очереди среди внештатников. Потерпи. Кто-нибудь с таким же пятым пунктом уйдёт или помрёт, освободится место, тогда приходи. ПРОЦЕНТ! Святое дело. Ну, ты же должен понимать ситуацию.

Абсурд в том, что я должен был этот абсурд еще и понимать. В самом деле, что это я? С ума сошел?! Действительно, как же можно такого брать в штат главного журнала страны? Тем более, что в «Крокодиле»-то, оказывается, и без меня перебор с этим моим неприличным пятым пунктом и с процентом. Вон ведь и сам парторг Эдик П. – из этих же неприличных, из перебора…