Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга первая

Хата на общаке – взгляд от тормозов – 100 чел. на 28 шконок. Полный улёт…

Зачастую «шконки» возвышаются в два, три этажа. Крепят их парами, оставляя проход между следующей двойкой. Конструкции эти устроены с таким расчетом, чтобы невозможно было что-либо оторвать от них. Непривычному человеку спать на «шконках», даже при наличии матраса, крайне неудобно. Однако опыт показывает, что еще не было случая, чтобы кто-нибудь не приспособился ко сну в таких условиях (арестант не спит – арестант отдыхает). Человек – животное с удивительной способностью адаптации к любым условиям жизни.

Все камеры (хаты) имеют квадратную форму, где окна с решетками («решки») всегда располагаются напротив дверей. Двери имеют название «тормозов» и устроены следующим образом. Это либо сплошь металлическая дверь, либо (в старых тюрьмах) деревянная основа, обитая кованым железом, в которой есть устройство для выдачи пищи («кормушка»). Квадратное окно откидывается в коридор, при необходимости, и плотно закрывается на внешний засов или систему замков, составляющих единое целое с «тормозами» после использования. В ней есть устройство для наблюдения за обитателями камеры («шнифт») со стороны коридора («продола»). Бывает так, что перед тормозами располагается еще одна дверь в виде решетки с замком. В некоторых камерах такая конструкция находится и перед дверями.

«Шнифт» представляет собой застекленный глазок, имеющий одностороннюю (со стороны «продола») заглушку, позволяющую пользоваться им только работникам тюрьмы.

В случае с большими камерами (от 18 человек) «щнифты» могут ещё располагаться в специально сделанной нише, выпуклой стороной вдающейся в камеру, тогда в этой нише устроены 3–4 «шнифта», позволяющие вести наблюдения даже за самыми отдаленными углами помещения. Иногда в стенах со стороны дверей проделаны трапециевидные углубления, снабженные со стороны коридора «шнифтами» с заглушками, но лишённые стекол. В случае необходимости (пожар, бунт) к ним подключаются походные шланги, и подается под напором вода. В камерах есть туалет, умывальник, стол со скамьями для принятия пищи. Шкафы для посуды, изредка тумбочки для хранения личных вещей в виде металлических, не поддающихся разбору ящиков, напоминающие разновидность сейфа без замка. Туалет в камере называется «дальняк» или «дальний», туалетная бумага – соответственно «дальнячка». В ОК туалеты, как правило, выполнены в виде «чаши Генуя» различной конфигурации, обрамленной двухсторонними кирпичными, облицованными плиткой, перегородками. Крайне редко туалеты оборудованы дверями. Иногда раковина помещается внутри «дальняка», в отдельных случаях кран находится непосредственно над «дальняком». Он же служит вариантом раковины для мытья посуды, чистки зубов, стирки и т. д. (т. е. раковина, как таковая, может отсутствовать вовсе). Вероятно, есть еще и другие варианты, но все они отличаются практически полным отсутствием комфорта или, точнее, присутствием культивированного дискомфорта, как, впрочем, все предметы и помещения внутри «системы» (см. приложение 1, п. 58).

«Система» ежеминутно, своим крайним неудобством, напоминает человеку: ты внутри меня, ты – второй сорт. Помни об этом. Не расслабляйся!!! Когда перегородки (а зачастую это всегда так) не позволяют человеку, справляющему свои естественные нужды, скрыться от посторонних глаз, изготавливается специальная конструкция из шторок, выполняющих функцию ширмы. Шторки делаются из простыней или любой подходящей материи, имеющейся в камере. «Параши» – переносные бочки для сбора нечистот, заменяющие унитаз, отходят в прошлое, как и само название, однако такое устройство, как «параша», в некоторых тюрьмах еще присутствует.

Горячая вода в камерах – явление редкое. Стол («дубок») традиционно располагается в центре камеры. По обе стороны от него находятся сиденья, выполненные из металлического каркаса с деревянным верхом. Вся конструкция прочно крепится к полу. Практически всегда «дубки» с сиденьями находятся в плачевном состоянии. Иногда стол может быть и возле стены. Одна из популярных шуток в камере – это предложение новичку подвинуть стол.

Окна «решки» – проемы, забранные решетками в один, чаще в два ряда. До 2003 года на окнах находились, в дополнение к решеткам, еще и металлические, неснимаемые жалюзи («реснички») (металлические, часто расположенные, под углом к плоскости, пластинки, позволяющие видеть то, что снаружи, только в одном ракурсе). После 2003 г. их должны были повсеместно демонтировать.

Недаром говорят, что от тюрьмы и от сумы в России зарекаться не стоит. В свое время был такой министр юстиции Ковалев (речь о 90-х годах XX века). Как и любой министр, был он полновластным главой и хозяином всей российской пенитенциарной системы. Жизнь расположила так, что оказался он под следствием и в тюрьме. Попал Ковалев в Матросскую Тишину, в так называемый 9-й корпус. Корпус этот несколько отличался от других. Имел свое начальство, не подчиняющееся руководству тюрьмы, свои порядки и отдельную обслугу, состоящую только из военных. Если во всех «нормальных» тюрьмах «баланду» раздают зэки из «хозобслуги», то здесь эту функцию выполняли военные. Естественно, никаких «дорог», «почты» и вообще «запретов» как таковых в этом корпусе не водилось (и, говорят, не водится до сих пор). «Заехав» в тюрьму и став зэком, бывший министр принялся качать права. Не успели, видно, исчезнуть его вольные привычки. Так вот: сидит он в камере и качает права с «мусорами». Обидно стало дяде: он – министр, а они – шушера, и вдруг такое отношение к нему. Министр он, конечно, министр, но есть одна тонкость – бывший и к тому же попавший в тюрьму, а значит, человек второго сорта. Он кричит, а они его игнорируют.

– Не имеете права! – разорялся Ковалев, сидя на корточках перед открытой в двери «кормушкой» и пытаясь снизу вверх заглянуть в глаза стоящему в коридоре, по ту сторону «тормозов», «продольному».

– Имеем, имеем, – небрежно отвечал сверху вниз через окно выдачи пищи младший лейтенант.

– Незаконно! – не унимался бывший министр, чувствуя боль в затекших от непривычной позы ногах.

– Что незаконно?

– «Реснички» на окнах, вот что. Права не имеете! Ни света, ни воздуха не поступает в камеру. Не-за-кон-но!

– Законно, законно, – глумливо ухмыляясь, успокаивал его «продольный».

– Это вранье! Произвол! Самоуправство! Издевательство, наконец! Нет такого закона. Покажите мне хоть один документ, разрешающий эту дрянь на окнах.

– Щас, – миролюбиво выдал служивый. «Кормушка» захлопнулась перед красным от злости лицом экс-министра, обдав его потревоженной затхлостью.