Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга первая

– За это, – последовал холодный ответ.

– Так у нас же по любви было!

– Какой любви, ополоумел? Гони за услугу триста баксов. – И дама подробно объяснила свою позицию в этом бизнесе.

– Не дам, – уперся повар.

– Дашь, – отрезала дама и сообщила грузину, что у него есть час на раздумье.

Вместе спустились в бар, где и продолжили расслабление. Через час требования со стороны дамы возобновились. Грузин вновь отказал. Еще минут через пятнадцать на сцене появились милиционеры. Их цена возросла до трех тысяч долларов. Грузин проявил упорство, и его арестовали. Наутро цена выросла до десяти тысяч долларов. Проведя ночь в отделении, грузин готов был заплатить деньги, но такой суммы у него не было. Через пару дней уже никто денег не просил.

Итог: по статьям 131 и 132, то есть за изнасилование и извращенные развратные действия (на той памятной вечеринке у него еще имел место быть и оральный секс), повар получил десять лет общего режима. Вот с той поры и стал работать грузин часами с кукушкой.

– Ты понимаешь, что ты сел за свою жадность? – втолковывали ему сокамерники. – Сам посадил себя за триста баксов.

– Понимаю, – отвечал грузин. Но все равно… До куя дали!!!

Одно радует в нашей стране, прошу понять меня правильно, – милиционеры деньги берут! Конечно, все зависит от сложности дела, но в обычной ситуации, если у вас не взяли денег, значит, вы либо не успели их вовремя дать, либо предложили мало, либо не смогли дать тому, кто реально может решить возникшую проблему.

Бывает и так, что деньги берут, но ничего при этом не делают, ссылаясь на некие трудности либо утверждая, что все идет нормально, пока не грянет приговор. Но это уже другой вопрос. Дать вовремя взятку и получить за это результат – отдельное умение или судьба.

Не думайте, что, не дав взятку сейчас, вы сэкономите в дальнейшем. Дальше аппетиты будут только расти, причем у всех: у следователей, прокуроров, судей, работников ФСИНа, адвокатов. Так что дилемму: дать или нет, решайте так – да, давать. И по возможности сразу все и быстро. Если же давать нечего, то что тут сказать… На нет и суда нет, хотя в этом случае суд с вашим участием будет почти наверняка.

Торговаться в такой ситуации можно, но имейте в виду: милиционеры (теперь это уже полицейские, но суть от этого не меняется) как жадны, так и упрямы, а отделение милиции не рынок. Хотелось бы привести одну цитату из произведения Герцена «Былое и думы»:

«Землемер ли едет с поручением через вотскую деревню, он непременно в ней останавливается, берет с телеги астролябию, вбивает шест, протягивает цепь. Через час вся деревня в смятении. «Межемерия, межемерия!» – говорят мужики с тем видом, с которым в 12 году говорили: «Француз, француз!» Является староста поклониться с миром. А тот все меряет и записывает. Он его про сит не обмерить, не обидеть. Землемер требует двадцать, тридцать рублей. Вотяки радехоньки, собирают деньги – и землемер едет до следующей вотской деревни.

Попадется ли мертвое тело исправнику с становым, они его возят две недели, пользуясь морозом, по вотским деревням и в каждой говорят, что сейчас подняли и что следствие и суд назначены в их деревне. Вотяки откупаются.

За несколько лет до моего приезда исправник, разохотившийся брать выкупы, привез мертвое тело в большую русскую деревню и требовал, помнится, двести рублей. Староста собрал мир; мир больше ста не давал. Исправник не уступал. Мужики рассердились, заперли его с двумя писарями в волостном правлении и, в свою очередь, грозили их сжечь. Исправник не поверил угрозе. Мужики обложили избу соломой и как ультиматум подали исправнику на шесте в окно сторублевую ассигнацию. Героический исправник требовал еще сто. Тогда мужики зажгли с четырех сторон солому, и все три представителя земской полиции сгорели».

Описанное относится к сороковым годам XIX века, однако по характеру ситуации актуально до сих пор.

Нужно быть готовым к тому, что признательные показания будут выбивать силой. Несмотря на то, что пытки и телесные наказания законом запрещены, они негласно применяются. Как это выглядит: обычно физическое воздействие происходит прямо в следственном кабинете или отделении полиции, куда вас доставляют сразу после задержания. Наиболее стандартные приемы воздействия – это удушение. Надевают на голову пакет или противогаз с перекрытым клапаном и ждут первых признаков удушения. Такие действия могут повторяться несколько раз либо комбинироваться, например, с использованием газового баллончика. Допрашивающие могут использовать электрошок или же простую дубинку, могут бить книгами, пластиковыми бутылками с водой и т. д. Избивая, менты стараются бить так, чтобы на теле избиваемого оставалось как можно меньше следов, т. е. бьют по почкам, пяткам и т. д. Иногда раздевают, снимают трусы и кладут животом на стол, одевая на дубинку (для устрашения) презерватив, и сообщают о том, что прямо сейчас вас изнасилуют этой дубинкой в задний проход, а затем сведения об этом факте доведут до сокамерников и вас эти будущие сокамерники за это переведут в разряд «обиженных» (педерастов). Могут бить просто руками и ногами. От вас будут требовать одно: подтвердить то, в чем вас обвиняют, или подписать уже написанные за вас показания, либо дать похожие. По большому счету им от вас нужна не правда, а подпись под показаниями.

Так было всегда в российской истории. Приведу еще один пример из книги А. И. Герцена «Былое и думы», написанной в середине XIX века. Напомню, А. И. Герцен за пустячное дело год отсидел в одиночке и около пяти лет провел в ссылке.

«Чтобы знать, что такое русская тюрьма, русский суд и полиция, для этого надобно быть мужиком, дворовым, мастеровым или мещанином. Политических арестантов, которые большей частью принадлежат к дворянству, содержат строго, наказывают свирепо, но их судьба не идет ни в какое сравнение с судьбою бедных бородачей. С этими полиция не церемонится. Кому мужик или мастеровой пойдет потом жаловаться, где найдет суд?

Таков беспорядок, зверство, своеволие и разврат русского суда и русской полиции, что простой человек, попавший под суд, боится не наказания по суду, а судопроизводства. Он ждет с нетерпением, когда его пошлют в Сибирь – его мученичество оканчивается с началом наказания. Теперь вспомним, что три четверти людей, хватаемых полицией по подозрению, судом освобождаются и что они прошли через те же истязания, как и виновные.

Петр III уничтожил застенок и тайную канцелярию.

Екатерина II уничтожила пытку.

Александр I еще раз ее уничтожил.

Ответы, сделанные «под страхом», не считаются по закону.

Чиновник, пытающий подсудимого, подвергается сам суду и строгому наказанию.