Вадим Гривский - Путь скульптора Владимира Егорова

Первые дни начала войны запомнились с фотографической четкостью. На поселковом собрании кто-то из президиума начал свою горячую речь так: «Товарищи, друзья! Напали на нас аж с трёх сторон. Гитлер, немец и… германец!..» Мальчишки войны не боялись. Наоборот …обрадовались. У Володьки новая рогатка на красной резине, мощно пломбами свинцовыми стреляет и новый поджиг. Держись, немчура. На войну по малолетству, однако, не взяли. Володька оформлял пожарную часть, в годы войны работал в совхозе, в том числе почти как истый ковбой объезжал лошадей. Многие годы спустя на Кубе под овации кубинцев и русских обуздал местного кубинского чёрта-мустанга! На фронт по возрасту не взяли. Но события развивались жёстко. Немцы уже в Апрелевке…

В эвакуации вновь оказались в родном Поволжье в районе Энгельса. По дороге чуть не погибли под бомбёжкой. Попросились, идя через одну деревню, в дом на ночлег. Но хозяева дома их не пустили. Пошли куда подальше, на окраину деревни. Их приютили, от усталости спали крепко. Наутро узнали, что ночью была бомбёжка. От дома, куда их не пустили, осталась дымящаяся воронка. Как говорится, иногда и впрямь не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Работал Вова, его мать и сёстры, как и вся страна, почти круглые сутки. Дети войны… поэтому взрослели быстро. В эвакуации в районе г. Энгельса их поселили в казарменного типа бараки, неожиданно чистые, большое помещение разгородили верёвками, навесив на них простыни, разные тряпки. И украинцы были здесь, как дивно их женщины иногда вечерами пели, душа улетала!

После войны и после десятилетки Владимир уже конкретно решил учиться на художника. Его выбор пал на Московское художественно- промышленное училище имени М. И. Калинина, на скульптурное отделение. Можно было, вообще-то, и в Суриковку податься, да мать умерла, жили впроголодь. Мать, как и отец когда-то, заболела в начале сорок шестого воспалением легких. А сосед, фельдшер взялся ее быстро вылечить. «Не бойсь, Дарья Герасимовна, я тебя быстренько на ноги поставлю». В ту пору в медицинский обиход стали входить антибиотики. И сосед, как многие тогда, был очарован новыми лекарствами. Дал Дарье ударную дозу. Но сердце больной не выдержало. Чуть не случилась и еще одна беда. Володя и сестры всегда были людьми светлыми, очень положительными. Настоящие оптимисты. А Полина и вовсе ангел изумительный, какие крайне редко бывают. Но в юности любила пошутить, иногда чуть подтрунить над братом. И вот как-то раз пошутила, а он принял всё за чистую монету. Схватил первое, что подвернулось под руку и запустил в сестренку. А это был… утюг чугунный. Он пролетел буквально в паре сантиметров от головы Полины, даже ахнуть не успела. Слава богу, обошлось. Иначе погубил бы и её жизнь, и свою. «Это был мне урок навсегда. В любой ссоре держать себя в руках! Страшный эпизод моей зеленой юности. Полина… как я мог!». Так что нордический, можно сказать, характер Володи Егорова когда-то не был таким. Мария, старшая сестра, взяла хозяйство на себя.

В училище Калинина, куратором которого был сам «всесоюзный староста», студентов обещали кормить и было что-то вроде пансиона. Поступали фронтовики, талантливые парни, в орденах, конкурс бешеный. Красавцы с наградами конкурс не прошли… Но Володьку в старой телогрейке приняли.

Его учителями стали скульптор и живописец, некогда приятель И. Е. Репина Георгий Васильевич Алексеев. На одном из престижных конкурсов Алексеев взял первую премию, а вторую… Репин.

Алексеев Г. Автопортрет. 1923, х.м.

Алексеев был прекрасным педагогом. Он был знаком с самим Лениным, сделав с Ильича за работой в Кремле в ноябре 1918 года несколько карандашных рисунков. Алексеев позже рассказывал Володе эпизод, как во время работы над образом Ильича с натуры он уронил карандаш. Оба враз нагнулись и… ударились головами. Удар был большой силы, у Алексеева от удара искры полетели из глаз, потом всё потемнело. Он еле удержался от обморока.

Римлянин

Ясон

Мужской портрет

Глянул на Ленина и понял, что и тому так же жутко больно. Но держится, чтоб не смутит пришедшего сюда художника. Вместе с профессором Алексеевым педагогом у Егорова был и скульптор, медальер Марк Анатольевич Шмаков. Композицию вёл Иван Константинович Стулов. Живопись и академический рисунок преподавал бывший передвижник, народный художник СССР, академик Василий Николаевич Бакшеев. Он, кстати, с тем же Репиным тоже был хорошо знаком.

Метростроевцы

Директор совхоза был резко против поступления расторопного, способного юноши в МХПУ и грозил тюрьмой. Тогда это считалось сельской местностью, откуда в город не пускали. В целом оно, конечно, понятно, да только уж злобствовать-то зачем? Другие студенты ведь подобные вопросы решали. Володя не знал как и быть, написал письмо в Приёмную Калинина, и получил поддержку, доброе напутствие.

Егоров в учебной мастерской

Учились по десятибалльной системе, Володя Егоров нередко получал Первые Пятёрки (=десятки). Но рекордсменом по учёбе был Володькин друг, прямой потомок Александра Сергеевича Пушкина коренной москвич Мишка Пушкин. Иногда в тесной комнате Мишки Володька ночевал… на шкафу. Володя жил то в общежитии московском, то в Коммунарке, когда позволяли обстоятельства. Ещё друзьями-однокашниками юного Егорова стали (впоследствии известные московские художники, скульпторы) Юрий Тур, Сергей Дозоров. Тур и Пушкин как-то ухитрялись ещё и альпинизмом заниматься в секции прославленного скалолаза и скульптора Е. М. Абалакова. Это голодное благословенное время Владимир Егоров вспоминал потом всегда. Летом в пионерлагере был вожатым, встречался как-то с матерью Зои Космодемьянской Любовью Тимофеевной. И не раз с Еленой Фабиановной Гнесиной, благоволившей к мальчишке-музыканту, одному из Володькиных дружков (известным почему-то не ставшим). Разрушенное Подмосковье поднималось из руин невероятными усилиями людей.