Морена Морана - С любовью, женщина

Но вместо укрепляющей корпоративный дух веселой оргии случилось страшное. За новенькой заехал мужик на унизительно новом BMW и разом лишил всех надежды на разнообразную интимную жизнь.

– Хороших вам праздников, мальчики! – необыкновенно цинично сказала девица. И стремительно исчезла за дальним горизонтом, где обитают мужчины, не поджидающие бабушкиных квартир.

Одинокие поникшие члены обиженно проводили ее взглядом.

– Ой, да не очень-то и хотелось. Подумаешь, старая большая женщина без будущего. У меня жена в сто раз красивее. А эта, поди, и весит больше центнера! – говорил потом заслуженный специалист по заправке картриджей Михаил Семенович. Заместитель заведующего ксероксом Петр Федорович охотно подтверждал его слова.

Таким образом, поправ все законы природы, прекрасная новенькая всего за один день превратилась в старую уродливую каргу больше центнера весом, что, безусловно, подтверждает постулат о победе духа над материей.

Говорят, бабы нынче меркантильные пошли. Им, говорят, главное – мужика в ресторан затащить, да там его и обожрать тысяч на двести. Вина заказать коллекционного всякого. Восемь блюд заказать (а то и двенадцать, не меньше), и не в простоте, а устриц различных буржуазных, морских ежей, да мидий, да черной икры… Потом запихать все это в себя под давлением и, вопреки всем законам физики, не лопнув, пищать из-под стола: «Ну ты эта… того… на неделе звони…» А самой внести мужика в черный список.

И хихикать потом, представляя, как несчастный мужчина мечется, берет микрокредиты и попадает в лапы коллекторов. Как ходит он, несчастный, к психологу, восстанавливает пострадавшую от такого варварства самооценку. Как сидит он дома один-одинешенек, не имея денег для удовлетворения своей половой потребности.

Вот какие, говорят, пошли бабы. Даже слово придумали для них – «пустожорки»!

Но это – говорят . А что мы на самом деле наблюдаем, товарищи?

Совершенно противоположную картину наблюдаем мы, заглянув обычным гражданам под одеяла. Вот, например, давеча рассказали мне об одной трагедии полового характера. Произошла она в самой обычной пятиэтажке, неэлегантно прозванной в народе «хрущом».

Там, в подъезде, борющемся за звание подъезда высокой культуры быта (на самом деле сейчас это звание по-другому звучит, но суть та же – лучший подъезд), проживали люди большей частью пожилые. Что уж скрывать, проживали там в основном вдовы. Дом-то старой застройки, квартиры в нем получали сами понимаете когда. А сейчас дети у жиличек разъехались, мужья в большинстве своем отошли в мир иной. Так и живет подъезд спокойной жизнью: окна нарядные, цветы выставляют на подоконники, двор украшают мягкими игрушками. Хорошо живут, одним словом.

Одно плохо: мужских рук не хватает.

В городской квартире оно, конечно, не так заметно, как в деревне. Но все равно, плохо без мужских рук. Ну не полезет же пожилая женщина вкручивать, допустим, лампочку. Хотя лампочка – это полбеды. А вот в кране прокладку поменять, или в туалете, не дай бог, какое затопление, или дырку в стене перфоратором продолбить – тут мужские руки нужны, без них не справиться. Ну а где спрос, там и предложение.

И вот под влиянием невидимой руки рынка повисло на двери их подъезда заманчивое предложение. «Муж на час», значится. Не пошлость какая, вы не подумайте. А помощь – если нужно прибить что-то, починить, покрасить… Такое. Звонишь, и в течение буквально двух-трех часов к тебе приходит эффектный усатый мужик лет тридцати восьми. Чинит все, что нужно. Деньги, конечно, за это берет, но по-божески. И, что немаловажно, сразу уходит, а не воняет носками. Красота, одним словом.

И вот пошел по подъезду слух, что есть такой чудо-мастер. Одинокие пожилые девицы, конечно, обрадовались. Тут тебе и ремонт, и поговорить, не все же меж собой трепаться. А мастеру только того и надо. Одинокий говорит, я, да никому не нужный. Жена ушла, змеюка подколодная. Детишек забрала и видеть не дает. И вот сижу я один как перст, с телевизором позорно разговариваю. Питаюсь пельменями да полуфабрикатами.

Не жизнь, а мука.

Ну, это он в правильное место бил, конечно. Женщины его, по-своему, по-бабьи, жалели. И борща иногда наливали просто так, да с пампушками. А кто-то от щедрот душевных и стопочку поднесет.

И вот этот прощелыга усатой наружности, он разве от рюмашки-то отказывался? Нет: и выпьет с хозяйкой, и закусит. А иногда и подмигнет как-то… неоднозначно. Я так думаю, чтобы еще покормили.

Ну а женщина, она ведь – даже если при Хрущеве еще в школу ходила – все равно женщина . Ну и, конечно, началось между бабоньками соперничество. Уже не рассаду покупают по большей части, а балахончики какие-то новые элегантные, халатики. Бусы из сундуков подоставали, преимущественно жемчуг. Ходят нарядные. Ждут мастера.

Особо на этом поприще отличилась некая Матвеевна. Неопределенного такого возраста женщина, все время в одной поре. Кудряшки рыжие, задорные. Зубы роскошные, золотые. Малиновая помада. И декольте, демонстрирующее Матвеевнины богатства. И четкий, как выстрел, разрез на халатике, чтобы ножку показать.

И вот однажды, заметив все это великолепие, усатый и говорит: мол, не хотите ли вы, роскошная моя и дорогая Матвеевна, чтобы я у вас отужинал?

Та, конечно же, хотела. Усатый велел готовить на ужин два пузыря, да селедку под шубой. И ждать к шести.

Ну вот, эта Матвеевна все приготовила, нарядилась, ждет. Мужик чуть не бутылку выпил, селедкой закусил, песни попел… А потом взял и уехал куда-то в неизвестном направлении. По некоторым признакам опытной пенсионерке стало ясно, что к сопернице. Та, пожалуй, телом была получше, но не кормила.

Такая вот печальная (трагическая, можно сказать) история неслучившейся любви. И понесенных немалых, между прочим, затрат. А вы говорите: пустожорки…

Один товарищ женился на женщине – красивой как черт знает что. Прямо бомба, а не баба. Отвал башки, а не женщина. Конечности длинные, стройные, гладкие, ничего на них не растет, даже мхи и лишайники не растут. Волосы тоже длинные, блестящие. Все у женщины длинное. Глаза горят, кожа светится, и пахнет она чем-то вкусным, едва уловимым цветочным, а не кислой капустой или котлетами.

И при всем этом счастье еще характер легкий, веселый, жизнерадостный. Щебечет по дому в шортиках, улыбается. Другие женщины испортились и обмельчали. Все твердят свое «бу-бу-бу, бе-бе-бе, феминизм». А эта – нет. Во всем радостно и охотно признает мужское превосходство.

Скажешь ей: я лев. Я царь зверей. А женщина только: ага, угу, конечно, лев. Вот хвост, вот грива. Слышь, лев, дай денег на фитнес, раз уж зашел разговор…