Лазарь Коган - На суше и на море. Том 1

Вести от родных с фронта поступали реже и реже, а о Леониде вообще не было информации.

Мама много работала в школе в Бекташе, поэтому сыну приходилось помогать по дому.

Просыпался он в 7–00 утра, делал зарядку, умывался и завтракал вместе с мамой. Затем к 8–00 он шел в школу. Уроки арифметики всегда были первыми, до 9–30 (два урока). На первом уроке разбирали домашние задания, а на втором проходили новый материал.

Мама уезжала на конных тележке или санях в школу в Бекташ в 8–30 и работала там до позднего вечера, в две смены. Весь день сын был предоставлен себе и находился под присмотром соседей. После школы возвращался домой к 12–00, разогревал на керосинке обед, заранее приготовленный мамой, затем выходил гулять с приятелями.

Это были самые радостные часы. Играм и шалостям не было ни числа, ни конца.

Чаще всего играли в войну, попеременно, становились то красными, то немцами. Но побеждать хотелось всем. И когда побеждали немцы, красным было очень стыдно.

После отдыха, домашние уроки, часа два, а затем снова игры до ужина 19–00.

Жизнь строго по часам была законом на заставе, она приучала ребят ценить и уметь правильно использовать время, дороже которого ничего нет.

После ужина – чтение книг, письмо (дополнительные занятия) и ожидание прихода мамы в 20–00. Мама возвращалась всегда бодрой после 5-и км «пробежки» из Бекташа с тяжеленым портфелем с тетрадками. Сын ее встречал с радостью, старался взять портфель из маминых рук и тут же рассказывал о своих делах в школе и дома. Потом вместе ужинали, беседовали о проблемах сына. Мама проверяла его дневник, выполненные домашние задания, которые иногда просила его переделать, исправить.

Всегда старалась объяснить, в чем ошибка, почему необходимо переделать. Но никогда не ругала за ошибки.

«На ошибках учатся», любила повторять она.

В 22–00 отбой. За соблюдением режима мама следила очень строго.

Уложив сына спать, она до глубокой ночи проверяла тетради, принесенные из Бекташской школы.

Так текли дни, месяцы, первые учебные годы.

В первом же классе наш герой подружился с Аркадием Тумановым, коренастым, белокурым, голубоглазым парнишкой, который выделялся из шумной ватаги первоклассников. Казалось, что АРТ (так Аркадия назвал наш герой) много старше других, гораздо сильнее и выносливее. Его не было слышно в шумных играх. Держался он особняком, независимо от других, и жил какой-то своей особой жизнью. Никогда не старался навязать свои интересы другим, но никто не мог командовать им. Даже ученики старше его и учителя относились к нему почти как к взрослому, понимая самобытность и внутреннюю духовную силу этого ребенка.

Жил Аркадий с бабушкой, «Мамусей», как он звал ее. Отец и старший брат, профессиональные военные, были на фронтах почти с первых дней фашистского вторжения.

Мать АРТа, известный в своих кругах гидрогеолог – исследователь, не выбиралась из экспедиций и дома бывала редко.

Дружба с АРТом, основанная на разности характеров, и некоторых общих интересах, развивалась медленно, но, верно.

Все началось с рассказа мальчика о своем путешествии в Польшу, когда Евдокия Алексеевна предложила каждому первокласснику рассказать, как он провел лето. Постепенно его рассказы о поездке в Польшу начали обрастать подробностями и элементами детской фантазии, становились все более ярким и красочным, так, что привлекли внимание Аркадия.

Он пригласил ЛИКа (так АРТ называл нашего героя) к себе домой в гости, познакомил с Мамусей, затем привел на второй этаж в кабинет отца, где во всю длину одной из стен висела огромная физическая карта Российской империи и прилегающих стран.

Кабинет поразил мальчика своей необычайной композицией. Он был огромным, во всю мансарду. У ЛИКа в таком же доме, в мансарде размещалось три небольших комнаты: спальня родителей и две комнаты двух старших братьев, где в каждой кроме железной коечки, тумбочки и книжных полок ничего не было. В кабинете отца Аркадия вдоль другой стены висел огромный туркменский ковер, весь увешенный старинным оружием: саблями, клинками, мушкетами и карабинами, копьями и пистолетами. Ковер справа и слева обрамляли шкуры бурого медведя и снежного барса.

Две других стены с большими окнами, занавешены были шторами. Во всю их высоту, между окнами и вдоль стен, стояли полки, наполненные томами больших книг в старинных переплетах, коллекциями минералов и горных пород, стопками старых журналов и рулонами карт. На полу, во всю комнату, лежал огромный бело-голубой толстый персидский ковер с рисунком белого солнца в центре и расходящимися от него белыми лучами на голубом фоне. На ковре, прямо в центре белого солнца, располагался огромный коричневый глобус в оправе из орехового дерева. Вдоль стены между окнами стоял большой двух тумбовый письменный стол, с письменным прибором из красной яшмы и друзами горного хрусталя, флюорита, гранатов красного и зеленого цвета.

За столом был задвинут резной стул из черного дерева. На ковре вдоль стен лежали узбекские и таджикские расшитые подушки и свернутые одеяла из верблюжьей шерсти.

Высокий овальный арочный потолок был сделан из сосновых и арчевых бревен. Он излучал желтоватый свет и источал аромат хвои.

Маленький гость остановился как вкопанный. Он замер от неожиданной и потому фантастически прекрасной комнаты, представшей перед ним. Только в музее или сказке можно было увидеть или вообразить такое. А здесь, в нескольких десятках метров от его дома, настоящее сокровище.

АРТ наблюдал за гостем. Реакция приятеля ему понравилась. Он попросил его снять тапки, полученные при входе в дом, и пройти в кабинет отца.

«Это тайная комната, и ты никогда и никому не будешь рассказывать о ней. Клянись!» – твердо и требовательно сказал он, когда мальчики встали в центре солнца у глобуса.

Это требование было таким же неожиданным для ЛИКа, как и появление самой комнаты.

Он не нашелся, что сказать и только ответил: «ДА», бессознательно положив руку на глобус. Глобус легко повернулся вокруг своей оси, как бы принимая клятву мальчика.

«А теперь», – сказал Аркадий, – «давай попробуем по карте проложить маршрут твоего путешествия в Польшу».

ЛИК опять был удивлен и озадачен. Он никогда еще не пользовался картой и не умел обращаться с ней. АРТ, сын потомственного военного топографа еще царской школы, научился пользоваться картами почти одновременно с письмом и чтением, в пять лет.

«Ты называй мне города и поселки, по которым вы проезжали, а я нанесу на карте ваш маршрут. Будем играть в очень интересную игру – «Путешественники» – сказал он.

«О каждом населенном пункте ты будешь рассказывать, что помнишь, и будем читать, что найдем. Таким образом, изучим весь маршрут. Поехали!».