Лазарь Коган - На суше и на море. Том 1

Путь от заставы до Хорога занял пять дней. Пять дней среди февральских заснеженных гор. Ночевали в пересекаемых дорогой горных кишлаках, населенных таджиками. Их радушие и вкусные угощения скрашивали трудности зимнего перехода. И теснота, и убогость их жилищ не замечались неприхотливыми путниками, которые в дороге за день так изматывались и так промерзали, что утлые домики приютивших их хозяев казались им барскими хоромами.

Наконец, горы расступились, и перед глазами изумленного мальчика на месте слияния двух крупных рек Шахдара и Гент предстал «огромный» одноэтажный город из глинобитных домов, разбросанных по обе стороны ущелья, переходящего в долину.

Был конец февраля 1941 года. Уже ощущалось дыхание весны, но зеленели только причудливо искривленные ветрами горные сосны – арчи, покрытые шапками снега.

Горный поселок, каким был Хорог в то время, казался шестилетнему мальчишке огромным. Ведь сразу сосчитать все видимые дома ему не удалось.

Это был его первый город. Здесь, в доме дальних родственников отца, их уже ждали. Теплая встреча, горячая банька с мороза и вкусный ужин сразу же позволили забыть о трудностях зимнего перехода в высоких горах. А на утро снова в путь.

Но дорога от Хорога до Оша хотя и была высокогорной, с крутыми поворотами и местами очень узкой, однако здесь уже ходили караваны автомобилей. Но лошади, ишаки, овцы, бараны, яки часто преграждали путь машинам.

В крытой полуторке, в теплой кабине, наши путешественники быстро спускались вниз, в широкую Вахшскую долину, к большому, по тем временам, городу Ош. От Оша уже была проложена ветка железной дороги к столице Таджикистана городу (Душанбе).

На тракте Хорог-Ош не обошлось без приключений. На скользкой дороге, не смотря на цепи на колесах, газик несколько раз зависал над обрывами. Приходилось пассажирам выходить, водителю отрабатывать назад и вновь выруливать на дорогу, прижимаясь к стене над пропастью. У пассажиров и водителя сердце замирало, и дух захватывало, но самому маленькому из них, еще не знавшему опасности, было очень интересно и весело.

На многие километры вокруг были видны покрытые глубоким снегом горы. Автомобильное движение в этих местах разрешалось только в светлое время суток.

На узких участках дороги автомашины не могли разъехаться, и приходилось обоим добираться до специальных расширительных площадок. Преимущество было у водителя, двигающегося вверх. В такие минуты наш малыш особенно торжествовал. Ведь на заставе автомобилей еще не было, а тут сразу два или больше, да еще сложно маневрируют. Красота!

Ночевали в сторожках, специально расставленных через каждые десять километров дороги. В день проходили не больше 50–60 км. Все путешествие по Памирскому зимнему тракту заняло 6 суток. Повезло, что снежный буран в начале пути длился не долго, а стратегическая трасса хорошо расчищалась солдатами Туркестанского горного округа.

В Оше уже бушевала весна. Все фруктовые деревья и прежде всех урюк – цвели. Было тепло днем так, что пришлось одеться по-весеннему. Сладкий аромат цветущих деревьев пьянил и кружил головы. Но долго бродить в этом цветущем раю, не было времени. Вечером сели на поезд на Сталинабад. Билеты уже были предварительно взяты по просьбе отца местными пограничниками. Связь у них была хорошо налажена.

Посадка на поезд в 22–30. Тесные пассажирские вагоны общего назначения – плацкартные места. В вагоне тускло горят лампочки. Очень душно. Тесно от множества людей, говорящих на русском, таджикском и узбекском языках.

Сутолока посадки, шум громких голосов прощающихся и обилие впечатлений переезда от Хорога до Оша утомили героя нашего романа.

Едва он прилег на отведенную ему плацкартную полку, как мгновенно уснул сном праведника.

А мама, оберегающая сон ребенка, еще долго беседовала с соседями по купе, чередуя, русский, узбекский и фарси. Она всегда любила общение с коренными жителями Средней Азии, знала их нравы и обычаи. Поэтому с ней охотно беседовали, особенно местные женщины, которые совсем недавно избавились от паранджи, в чем была и мамина заслуга.

В Сталинабад прибыл поезд без опоздания в 11–30 утра.

Это дало возможность прогуляться по городу, где бушевала весна. Солнечный теплый день. В центральном сквере поют во всю птицы. Цветет урюк, алыча, кизил и расцветают маки.

Широкий проспект в центре столицы Таджикистана с центральной аллеей для пешеходов и цветочными клумбами по бокам, большие «высотные» трехэтажные здания из кирпича, произвели на мальчика неизгладимое впечатление. Но главное открытие – легковые автомобили, которые гордо проезжали по центральным улицам этого солнечного города, окруженного снежными горами. Красота, вот только очень много людей вокруг.

Поезд на Ташкент уходил в 21–00 вечера, и это позволило нашим путешественникам побродить по Сталинабаду. Оказалось, что рядом с поразившим воображение мальчика центром находится старый город, где узкие улочки и глинобитные одноэтажные дома без окон, выходящих на улицы, были уже хорошо знакомы мальчику по поселку Бекташ.

Поезд на Ташкент был скорым и разместились сын с матерью в купейном вагоне со всеми удобствами, каждый на своей полке, и мальчику казалось, что он совсем большой. Его невозможно было оторвать от окна, хотя стемнело, и за окном почти ничего не было видно.

Утром показались пограничные столбы с Афганистаном. На станции Термез в вагоны и на вагонные площадки поднялись пограничники. Мальчик встретил их как родных, что суровых воинов сперва озадачило, но затем, после разъяснений матери, рассмешило и позабавило. Они «приняли» мальчонку в свой отряд, и в качестве особого отличия старшина надел на него свою пограничную фуражку, что привело его в полный восторг. Он теперь не сомневался, что здесь свои родные пограничники, без которых он и не мыслил возможности безопасного и уверенного существования. Чем ближе подъезжали к Ташкенту, столице Узбекистана и всей Средней Азии, тем больше становились проезжаемые города и тем больший интерес они вызывали у мальчика. Он буквально впивался глазами в каждый минарет, в каждую крепость, каждый большой дом. С интересом рассматривал их из вагонного окна, и требовал от мамы и соседей по купе и даже проводников вагона разъяснений. Такое любопытство не могло остаться не замеченным матерью и вызывало в ней одновременно радостные и тревожные чувства. Ведь совсем недавно, прошлой осенью, она проводила из дома своего самого младшего из троих своих старших сыновей Геночку, который вслед за своими старшими братьями Семеном и Леонидом уехал учиться в Ленинград, в военно-химическую академию. Семен закончил бронетанковую академию, Леонид служил на границе с Польшей, в Либаве. Трое старших сынов пошли по отцовской дороге – служить советской родине. И чуткое материнское сердце обеспокоилось, что и этот столь любимый и столь поздний ребенок долго дома не засидится.