Борис Христенко - Повесть о пережитом

Вернулись к старому как мир испытанному личному контакту преподавателя с аудиторией. Там, где ребята любили или уважали педагога, не возникало проблем, хотя всегда были ребята, лучше других усваивавшие предмет, более шустрые, восприимчивые, и те, кому наука давалась с трудом. Был у меня такой случай. На уроке химии проходили раздел «Окислы». Решили повторить пройденное. Учитель спрашивает:

– Как называются соединения металлов с кислородом?

Ни одна рука не поднимается, никто не знает. Учитель сник.

Представляю себе его состояние. Он снова спрашивает. Я знал ответ, но не хотел быть выскочкой и молчал.

Тогда он обращается ко мне с надеждой в голосе:

– Вы знаете, но не хотите сказать. Вам нравится мое унизительное положение?

Молчать больше было нельзя, и я ответил как положено:

– Соединения металлов с кислородом называются окислами.

Вот такие вспоминаются мелкие, но трогательные истории.

Когда собрались мы в стенах техникума в последний раз, чтобы проститься с преподавателями, с самими стенами «альма-матер», взрастившей нас, отошли мы с друзьями в сторонку и дали друг другу слово: как бы ни разбросала нас судьба, через пять лет, то есть в 1940 году, встретиться в… Златоусте. Почему выбрали этот город? Только потому, что он находится на границе Европы и Азии, посередине.

Значит, не будет обиженных.

Не думали, что до 1940 года предстоит пережить год 1937-й.

В свободное время вдвоем с товарищем одного со мной возраста (на двоих приходилось меньше четырнадцати) любили мы забираться в китайскую часть города, называвшуюся Фу-дзя-дян. Это были незабываемые походы. Особенное удовольствие доставляли нам китайские столовые или трактиры, не знаю, как назвать, совершенно непохожие на кафе места для приема пищи и приятного времяпровождения. Представьте себе возвышенное место, огороженное стеклянными стойками, на котором в ослепительно-белом фартуке восседает хозяин этой таверны. Вокруг него около двадцати легких столиков. За каждым столиком может сидеть столько гостей, сколько поместится, не обязательно знакомых. Проходов между столиками почти нет, однако ловкие официанты как-то лавируют между ними с подносами, уставленными посудой в два этажа в одной руке и несколькими кружками в другой. Недалеко от хозяина, тоже за стеклом – то, что принято называть кухней. Здесь все дымит, шипит, шкварчит и, главное, пахнет. Если соевое бобовое масло, скверно очищенное, хорошо нагреть, вокруг разойдется такой запах, который нельзя ни с чем спутать и нельзя забыть. По запаху за квартал безошибочно выходим на китайскую кухню. «Ханшин» – гаоляновая водка (гаолян – одна из основных сельскохозяйственных культур типа проса, растет метелками на стеблях толщиной в руку и высотой до трех метров), тоже со специфическим запахом, ее подают в металлических конусных сосудиках с пережатым горлышком, подогретой. Выпить залпом содержимое такого сосудика нельзя – маленькая струйка горячего спирта рассчитана на несколько глотков. Посетители могут сидеть часами и пить водку долго. Русского человека такое зелье должно свалить замертво, а китайцы почему-то остаются только веселыми. За много лет, прожитых в Китае, мы не видели пьяных, валяющихся без сознания китайцев.

Харбин. Район Фу-дзя-дян

1920–1930-е

Кстати, разговор про водку не раскрывает основной прелести наших наблюдений. Собравшиеся за столом, прежде чем выпивать, приступают к некоему ритуалу, похожему на азартную игру. Партнеры садятся друг против друга, каждый прячет за спину руку и сжимает несколько пальцев, а остальные пальцы оставляет поднятыми. Потом одновременно освобождают руки из-за спины и громко называют число. Нужно угадать сумму прямых пальцев. Если никто не угадал или оба угадали, все повторяется сначала. Тот, кто угадал, выиграл, проигравший должен пить ханшин. Шум, крики, шутки над проигравшим. Подходят болельщики, дают советы, сами включаются в эту игру. Играют за десятком столиков сразу, гвалт невероятный. Но это еще не все. Посетитель криком заказывает пробегающему официанту нужное ему блюдо, тот в полный голос отвечает, что понял, и тоже громко передает заказ сидящему в центре хозяину. Хозяин что-то записывает, подсчитывает и кричит на кухню, чтобы повара начали готовить заказанное. Повара криком отвечают, что они поняли, и начинают готовить. Пока готовится заказ, за столом идет азартная игра вокруг сосудиков со спиртным. Когда повара справились с заказом, они докладывают хозяину, а тот кричит официанту, чтобы забрал заказ. Орут сразу человек пятьдесят, стараясь перекричать друг друга. И всем весело, все настроены дружелюбно, каждый приглашает другого к своему столу. Картину дополняют повара, их специально поместили в центре за стеклом, чтобы все видели их искусство. О, какие номера они выделывают с тестом и с мясом, перебрасываются бутылками, жонглируют ножами! Это – обязательная часть программы, именно она должна привлечь основную массу клиентов и зевак вроде нас. Так создается реклама, имидж фирмы, без которых не обходится ни один хозяин. Не зря эти трактиры выносят на улицу, в помещении такое представление невозможно. Кстати, о доступности такого обеда с выпивкой. В таких тавернах хозяин держится на популярности среди самых широких слоев населения, в основном работящего народа: грузчиков с набережной реки Сунгари, рикшей, извозчиков. В китайских ресторанах другие стандарты, только бывать нам в них не пришлось.

Харбин. Японские туристы на Соборной площади. На заднем плане – Свято-Николаевский собор

1930-е

Культура народа ярче всего проявляется в его обычаях, обрядах, религии. Незабываемое зрелище – китайская свадьба. Позволить себе провести ее по всем требованиям обычая могут только состоятельные люди, потому что к такому мероприятию привлекаются десятки людей, целые организации. Начинается с того, что выбирается ровная площадка приличных размеров, на которую завозят строительные материалы: в основном бамбуковые шесты, несколько сосновых брусьев и бревен. Деревянные щиты будут служить полом, а специальный настил примет на себя музыкантов с их инструментами. Главную массу составляют циновки. Они укроют поставленный шатер многоярусной кровлей, такой же, какой отличаются культовые сооружения – пагоды. День, когда завозили материалы, не в счет. Утром следующего дня начинается работа. Бригада мастеров к вечеру закончит возведение настоящего дворца, красивого, оригинального, прочного и довольно высокого. Золотистый цвет всей постройке обеспечивают соломенные циновки. Не верится, что такое чудо можно создать всего за один день, обойтись без гвоздей и металлических креплений. Все узлы выполнены при помощи сыромятных ремней и кунжутных веревок. В плане такое строение занимает площадь примерно в двести квадратных метров, гости размещаются в несколько ярусов, особое место и внимание уделяются музыкантам. Музыка очень своеобразная, может быть, есть какой-нибудь мотив, нам его не понять. В основном главную мелодию выводят сопелки и дудки, похожие на флейты, им помогают барабаны и тарелки. Если музыка началась, она ни на минуту не прекращается. Музыканты сменяют друг друга и дуют в свои дудки с таким напряжением, что можно пожалеть их щеки, профессионально раздувающиеся, как пузыри. На рассвете следующего дня музыка прекращается. Еще через час появятся те монтажники, что строили свадебный дворец, и молча, по-деловому, за два-три часа разберут и упакуют все материалы. До следующей свадьбы. Наверное, свадебное гуляние происходит не только в этой постройке и, может быть, не заканчивается в один день, подробностей я не знаю, но в детском сознании навсегда запечатлелось ловкое и красивое строительство бамбуково-циновочного, легкого и прекрасного дома для торжественного обряда.