Уинстон Черчилль - Помощь России. Великая Отечественная война в воспоминаниях

Премьер-министр – министру иностранных дел

30 апреля 1941 г.

«Когда сэр Стаффорд Криппс вручил мое послание Сталину? Не будете ли вы так добры запросить его».

Министр иностранных дел – премьер-министру

30 апреля 1941 г.

«Сэр Стаффорд Криппс направил послание Вышинскому 19 апреля, а Вышинский уведомил его письменно 23 апреля, что оно вручено Сталину.

Весьма сожалею, что по ошибке телеграммы, сообщающие об этом, не были посланы вам вовремя. Прилагаю копии».

Вот что содержалось в этих приложениях:

Сэр Стаффорд Криппс, Москва – министру иностранных дел

19 апреля 1941 г.

«Сегодня я отправил текст послания Вышинскому, попросив передать его Сталину. Из вашей телеграммы не было ясно, следовало ли включить комментарии в послание или же добавить от себя лично, и поэтому, ввиду моего письма Вышинскому от 11 апреля и моего вчерашнего свидания с ним, я предпочел воздержаться от добавления каких-либо комментариев, которые могли быть только повторением».

Сэр Стаффорд Криппс, Москва – министру иностранных дел

22 апреля 1941 г.

«Сегодня Вышинский письменно уведомил меня, что послание вручено Сталину».

Я не могу составить окончательного суждения о том, могло ли мое послание, будь оно вручено с надлежащей быстротой и церемониями, изменить ход событий. Тем не менее я все еще сожалею, что мои инструкции не были выполнены должным образом. Если бы у меня была прямая связь со Сталиным, я, возможно, сумел бы предотвратить уничтожение столь большой части его авиации на земле.

Мы знаем теперь, что в своей директиве от 18 декабря Гитлер назначил вторжение в Россию на 15 мая и что в ярости, вызванной революцией в Белграде, он 27 марта отодвинул эту дату на месяц, а затем – до 22 июня. До середины марта переброска войск на севере на главный русский фронт не носила такого характера, чтобы для сокрытия ее немцам нужно было принимать какие-либо особые меры. Однако 13 марта Берлин издал распоряжение закончить работу русских комиссий, действовавших на германской территории, и отослать их домой. Пребывание русских в этой части Германии могло быть разрешено только до 25 марта. В северном секторе уже сосредоточивались крупные германские соединения. С 20 марта должна была начаться еще более крупная концентрация сил.

22 апреля Советы пожаловались германскому министерству иностранных дел на продолжающиеся и усиливающиеся нарушения границы СССР германскими самолетами. С 27 марта по 18 апреля было зарегистрировано 80 таких случаев. «Вполне вероятно, – говорилось в русской ноте, – что следует ожидать серьезных инцидентов, если германские самолеты будут и впредь перелетать через советскую границу».

В ответ немцы выдвинули ряд встречных жалоб на советские самолеты.

В течение всего этого времени вдоль русского фронта сосредоточивалось 120 первоклассных германских дивизий, разбитых на три группы армий. Южная группа под командованием Рундштедта была по изложенным выше причинам недостаточно обеспечена танками. Ее танковые дивизии лишь незадолго перед тем вернулись из Греции и Югославии. Несмотря на то что срок был передвинут на 22 июня, они крайне нуждались в отдыхе и ремонте после всего, что они претерпели на Балканах.

13 апреля из Москвы в Берлин прибыл Шуленбург. 28 апреля его принял Гитлер, который произнес перед своим послом тираду по поводу жеста русских в отношении Югославии. Шуленбург, судя по его записи этого разговора, пытался оправдать поведение Советов. Он сказал, что Россия встревожена слухами о предстоящем нападении Германии. Он не может поверить, что Россия когда-нибудь нападет на Германию. Гитлер заявил, что события в Сербии послужили ему предостережением. То, что произошло там, является для него показателем политической ненадежности государств. Но Шуленбург придерживался тезиса, лежавшего в основе всех его сообщений из Москвы. «Я убежден, что Сталин готов пойти на еще большие уступки нам. Нашим экономическим представителям уже указали, что (если мы сделаем своевременную заявку) Россия сможет поставлять нам до 5 миллионов тонн зерна в год» [6] Nazi-Soviet Relations, 1939–1941. Р. 279. .

30 апреля Шуленбург вернулся в Москву, глубоко разочарованный свиданием с Гитлером. У него создалось ясное впечатление, что Гитлер склоняется к войне. Видимо, Шуленбург даже пытался предупредить на этот счет русского посла в Берлине Деканозова и вел упорную борьбу в эти последние часы своей политики, направленной к русско-германскому взаимопониманию.

Официальный глава германского министерства иностранных дел Вайцзеккер был весьма компетентным государственным служащим того типа, который можно найти в правительственных ведомствах многих стран. Он не был политическим деятелем, наделенным исполнительной властью, и в соответствии с английским обычаем не мог считаться ответственным за политику государства. Сейчас он отбывает семилетнее тюремное заключение по приговору суда, созданного победителями. Хотя, таким образом, он отнесен к числу военных преступников, он, несомненно, дал своему начальству хороший совет, и мы можем только радоваться, что оно не последовало этому совету. Вот что написал он по поводу этого свидания.

Вайцзеккер – Риббентропу

Берлин, 28 апреля 1941 г.

«Я могу выразить одной фразой свои взгляды на русско-германский конфликт. Если бы каждый русский город, обращенный в пепел, имел для нас такую же ценность, как потопленный английский военный корабль, я предложил бы начать германо-русскую войну этим летом. Но я считаю, что мы победили бы Россию лишь в военном отношении и, с другой стороны, проиграли бы в экономическом отношении.

Может быть, и соблазнительно нанести коммунистической системе смертельный удар, и можно также сказать, что логика вещей требует, чтобы Евразийский континент был противопоставлен англосаксам и их сторонникам. Но единственное решающее соображение заключается в том, ускорит ли это падение Англии.

Мы должны различать две возможности:

(а) Англия близка к краху. Если мы примем эту посылку, то, создав себе нового противника, мы лишь ободрим Англию. Россия не является потенциальным союзником англичан. Англия не может ожидать от России ничего хорошего. В России не связывают никаких надежд с отсрочкой краха Англии так же, как вместе с Россией мы не уничтожаем никаких надежд Англии.

(б) Если мы не верим в близкий крах Англии, тогда напрашивается мысль, что, применив силу, мы должны будем снабжать себя за счет советской территории. Я считаю само собой разумеющимся, что мы успешно продвинемся до Москвы и дальше. Однако я весьма сомневаюсь, будем ли мы в состоянии воспользоваться завоеванным ввиду известного пассивного сопротивления славян. Я не вижу в русском государстве какой-либо действенной оппозиции, способной заменить коммунистическую систему, войти в союз с нами и быть нам полезной. Поэтому нам, вероятно, пришлось бы считаться с сохранением сталинской системы в Восточной России и в Сибири и с возобновлением военных действий весной 1942 года. Окно в Тихий океан осталось бы закрытым.