Сергій Гальченко - Епістолярій Тараса Шевченка. Книга 2. 1857–1861

Весь твой Михаил.

27 марта 1858 г., Москва

Приїздив до тебе по слову твому в дев’ять і привозив тобі «Гуся», і твого, і нашого, да тебе, лебедика, вже не застав. Бувай же здоровенький, на все добре – і пощасти тобі Боже!.. Посилаю тобі з паном Галаганом твого «Гуся» і мою тобі застольну віршу і отношеніє в контору «Русской Беседы» Петербурзьку (при книжной лавке Алексея Ивановича Давыдова на Невском проспекте в доме Заветного, против арсенала Аничкина дворца), чтобы тоби доставили «Беседу» нашу за два прежни[е] годы и за сей 1858 год.

Не забувай же земляка свого щирого

М. Максимовича.

На четвертій сторінці:

Тарасу Григорьевичу Шевченку.

5 апреля.

Друже і голубе мій сизий!

Получив я од Грицька Галагана все твоє добро. Спасибі тобі. «Єретик» мій не ввесь, тут його й половини нема. Подякуй за мене Бартенева і попроси його, чи не достане він де-небудь другу половину, а то я без неї нічого не вдію. Читаю тепер «Гуса» Аннікова, добра штука. Пишу тобі мало тим, що ще не роздивився коло себе. Низенький поклон Кошелевим, а ще нижчий Марусі Васильєвні. Посилаю тобі мою обіцянку і прошу тебе, мій голубе сизий, не забувай щирого земляка свого Т. Шевченка.

На збороті:

Высокоблагородному

Михайлу Александровичу

Максимовичу.

Bracie Tarasie!

Byłem dzisiaj u księcia Szczerbatowa i z widzenia się tego z nim wypadło, że jeden mój poemat muszę co najprędziej oddać do cenzury. Przed oddaniem chciał bym przeczytać tobie i zasięgnąć twojej rady. —

Proszę Ciebie, kochany bracie Tarasie, przyjdź do nas dzisiaj wieczorem na herbatę, może mój poemat nie będzie dla Ciebie bez interesu, bo przedmiot jest czysto ludowy, a dla mnie i dla Bazyla zrobisz wielką przyjemność.

Prócz Ciebie nikogo u nas nie będzie, ażebyśmy swobodnie i bez subjekcji być mogli.

Twój brat sercem i myślą

W. Edward Zeligowski.

Czwartek [4] Брате Тарасе! Я був сьогодні у князя Щербатова і з цієї зустрічі з ним з’ясувалося, що я повинен якомога швидше подати в цензуру одну свою поему. Перш ніж віддавати, я хотів би прочитати тобі і порадитись з тобою. Прошу тебе, дорогий брате Тарасе, приходь сьогодні ввечері до нас на чай, може, моя поема зацікавить тебе, предмет чисто народний, для мене ж і для Базиля ти зробиш велику приємність. Крім тебе, нікого в нас не буде, щоб ми могли почувати себе вільно і невимушено. Твій брат серцем і помислами В. Едвард Желіговський Четвер ( пол .). .

Москва, 14 апр[еля] 1858 г.

Крепко обнимаю и сердечно благодарю Вас, любезнейший Тарас Григорьевич, за драгоценный Ваш подарок, полученный мною от Щепкина. Кроме сходства, которое, разумеется, для меня всего дороже, портрет Ваш так хорош, что все знатоки приходят от него в восхищенье. Долго я не хотел верить, что это фотография. Впрочем, я был прав отчасти: это фотография, подрисованная Вашею искусною кистью, как уверяет меня один знаток этого дела.

Как Вы поживаете? Что поделываете? Я же очень медленно поправляюсь и боюсь, что не попаду в деревню так рано, как бы желал.

Пришлите, пожалуйста, мне Ваш адрес. Я так Вас полюбил, что, вероятно, буду чувствовать иногда потребность поговорить с Вами хоть на бумаге.

Первая часть Вашей повести давно отдана мною Максимовичу, который должен уведомить Вас, будет ли она помещена в «Рус[ской] беседе» или нет. Вторую часть я читаю понемногу. Большею частию сам; когда дочитаю, – скажу Вам откровенно свое мнение. Я считаю, что такому таланту, как Вы, надобно говорить чистую правду.

Крепко Вас обнимаю. Искренне любящий и преданный Вам

С. Аксаков.

На четвертій сторінці:

Тарасу Григорьичу

Шевченке

от С. Т. Аксакова.

Друже наш Тарас Григорьевич, приходите к нам сегодня обедать. Я угощу Вас беседой Ште[й]нгеля (декабристом) и надеюсь, что будете довольны случаем послушать его речи и посмотреть на человека непростого. Сегодня он у нас обедает один, т. е. в субботу. Приходите, друже мой! А если время есть, и с Михаилом Матвеевичем.

Ваша сестра

гр. А. Толстая.

Суббота,

19 апреля

Я получил известие, что К. Дм. Кавелин будет сегодня вечером у меня и желает с Вами видеться. Не забудьте же, бесценный Тарас Григорьевич, завернуть ко мне в 8 ч[асов] вечера.

Ваш В. Белозерский.

25 апреля

1858.

Чтимый и глубокоуважаемый

Сергей Тимофеевич!

Еще на прошедшей неделе получил я ваше искреннее, драгоценное письмо и только сегодня отвечаю вам, мой искренний, сердечный друже. Простите мне эту грубую, непростительную и невольную невежливость. Грех сей случился потому, что я до сих пор еще не могу вырваться из восторженных объятий земляков моих. Спасибо им, они приняли меня как родного, давно не виданного брата и носятся со мною, как с писанкою. Да еще, как на грех, выставка случилась в Академии художеств, которой я так давно не видел и которая для меня теперь самое светлое, самое высокое наслаждение. Какие пейзажи, просто чудо! Калам огромное имеет влияние на наших пейзажистов. Айвазовский, увы, спасовал. Он из божественного искусства сотворил себе золотой кумир и ему молится. Грешно так оскорблять бескорыстное, непорочное искусство. Бог ему судия. Выставка немногочисленна, но прекрасна, а в особенности пейзажи, очаровательные пейзажи!

Вы, как великий художник, как самый пламенный любовник безмятежной очаровательной природы, вы поймете причину моей невежливости и, как искреннему, нелицемерному поклоннику всего прекрасного и благородного на земле, великодушно простите мне мой невольный грех.