Эдвард Радзинский - Русские цари

Но зато шепотом… Дворец полон слухов, и мальчики в переходном возрасте гадко наблюдательны. И уже Саша узнает, что фрейлина матери, живущая здесь же, в Зимнем дворце, главная придворная красавица Варенька Нелидова – любовница отца! Каково было ему представить, что папа соединил под одной крышей мать, которую так боготворит, и эту красавицу!

Как и положено в этом грешном возрасте, Саша теперь следит за всем и видит все другими, грешными глазами… Адам, вкусивший запретный плод… Пришлось ему узнать и про молоденьких фрейлин, внезапно исчезающих из дворца. Все они были выданы замуж за офицеров лейб-гвардии… и стремительно рожали. Вот привезли красотку-мещаночку с каким-то прошением, и сам император вдруг решил ее принять. И она выходит из его кабинета улыбающаяся, счастливая, чтобы больше никогда не появляться во дворце. Так что уже в отрочестве Александру пришлось узнать то, что впоследствии написал в своей знаменитой книге о России маркиз де Кюстин:

«И как помещик распоряжался и жизнью, и желаниями крепостных, так и царь здесь распоряжается всеми подданными. Он одарил вниманием не только всех юных красавиц при дворе – фрейлин и дам, но к тому же девиц, случайно встреченных во время прогулки. Если кто-то ему понравился на прогулке или в театре, он говорит дежурному адъютанту. И она подпадает под надзор. Если за ней не числилось ничего предосудительного, предупреждали мужа (коли замужем) или родителей (коли девица) о чести, которая им выпала… И царь никогда не встречал сопротивления своей прихоти. В этой странной стране переспать с императором считалось честью. для родителей и даже для мужей…»

Об этом хорошо знали в Петербурге, и это был «обыкновенный порядок».

И наш знаменитый критик Добролюбов писал: «Обыкновенный порядок был такой: девушку из знатной фамилии брали во фрейлины и употребляли ее для услуги благочестивейшего, самодержавнейшего нашего Государя».

Но путешествовавший по России Кюстин так и не понял, кем был для подданных царь. «Самодержавнейший государь» Николай I – это не «помещик, распоряжавшийся крепостными», но грозный бог, спустившийся с Олимпа.

«Я выросла с чувством не только любви, но и благоговения… на Царя смотрела, как на нашего земного бога , поэтому неудивительно, что к этому чувству примешивался ничем не объяснимый страх… – пишет 19-летняя красотка Мария Паткуль (ставшая женой того самого Саши Паткуля, который воспитывался с наследником. – Э.Р. ). Распахнулась дверь красного кабинета императрицы, вышли Их Величества. Бог мой, как затрепетало у меня сердце. Я чувствовала, что ноги подкашиваются, прислонилась к бильярду и, опустив глаза и наклонив голову, сделала низкий поклон. Подняв глаза, я увидела, что Их Величества направляются прямо ко мне.

Когда они подошли, я еще раз присела, а императрица, обратясь к государю, сказала: “Дорогой друг, я представляю тебе жену Паткуля”. На это государь, протягивая мне свою державную руку, поклонился со словами: “Прошу любить и жаловать”. Я была так поражена этим неожиданным и столь милостивым приветствием, что не могла ответить ни слова, покраснела и в первую минуту не могла сообразить, приснились ли мне эти слова Царя и действительно ли это было наяву… Могла ли я допустить когда-нибудь возможность, что Государь, этот колосс Русской земли, обратится к 19-летней бабенке со словами: “Прошу любить и жаловать”?».

И быстротечное внимание императора, которым он мог осчастливить красотку, не было «прихотью помещика», но даром самого Зевса.

Но все похождения Зевса окружены непроницаемой тайной.

«Все это , – писала впоследствии фрейлина Мария Фредерикс, – делалось так скрытно, так порядочно, никому и в голову не приходило обращать на это внимание».

Попробовали бы «обратить внимание» эти придворные рабы, вымуштрованные Николаем холопы!

И когда одна из фрейлин, слишком преданных императрице, решила осторожно намекнуть ей о Вареньке Нелидовой, главной любовнице Николая, императрица попросту не поняла ее намека, а глупая фрейлина быстро исчезла из дворца! Императрица, которую Анна Тютчева и фрейлины считали неумной, слепой, была умна и зорка. И в совершенстве овладела труднейшим искусством – жить с пылким мужчиной из дома Романовых. Она продолжала беззаботно щебетать в своей золотой клетке. И император был ей воистину благодарен и горячо любил ее.

И когда она болела, отец нашего героя трогательно дежурил у ее кровати до самого позднего часа. Императрица умоляла его не делать этого, боялась что из-за нее обожаемый супруг недосыпает. Чтобы ее не волновать, Николай делал вид, что уходит. На самом же деле царь уходил за ширмы и там неслышно снимал сапоги. «Надо было видеть, как этот величественный исполин осторожно, на цыпочках выходил из-за ширм и бесшумно расхаживал в носках. Он боялся оставить больную хоть на минуту» (Анна Тютчева).

Боялся, что птичка может улететь из своей золотой клетки.

Уже отроком Александр начинает ощущать этот безумный чувственный огонь, который получил в наследство. Огонь, сжигавший всех Романовых— Петра… Елизавету… Екатерину… Павла… Александра I… и его отца.

Зимний дворец с самого начала был хранителем этого огня. И тени императоров-любовников, и предания о безумных в похоти императрицах создавали ауру чувственности, которая продолжала жить в великолепных покоях.

Петр III – первый обитатель Зимнего дворца – начал эту традицию, поселив во дворце свою любовницу Воронцову… Здесь, в Зимнем дворце, став императрицей, Екатерина поменяла тринадцать официальных любовников… А сколько мгновенных участников «случая» знал дворец!

Когда ей было за шестьдесят, ее последнему, тринадцатому, фавориту Платону Зубову было немногим больше двадцати. И в ответ на скрытые упреки великая прабабка нашего героя отвечала насмешливо: «Отечество должно быть мне благодарно за то, что я усердно воспитываю для него блестящих молодых людей».

Поклонение женской красоте заставляло его деда Павла I постоянно «указывать на какую-нибудь прекрасную Дульсинею», и его услужливые холопы «принимали к сведению, стараясь немедленно исполнить желание господина» (кавалергард Скарятин).

И, как призраки, ходили по дворцу потомки августейших грехов, награжденные титулами. Граф Бобринский – потомок незаконного сына прапрабабки Екатерины – был товарищем игр маленького Саши. Имел несколько незаконных детей его дед Павел. И будущая подруга последней русской царицы Александра Вырубова – это семя Павла, его потомица.

И у Александра I была любимая дочь от графини Нарышкиной. Когда девочка безвременно умерла, Зимний дворец погрузился в траур. И все, включая императрицу, утешали несчастного императора.