Андрей Черенович - Из былого. Военно-морские истории

Славик впервые в жизни самостоятельно вставал в док, и сознание собственной значимости как инженера-механика целого военного корабля просто переполняло его. Медленно, степенно, чуть вразвалочку, как и положено настоящему морскому волку, избороздившему гладь всех морей и океанов, он, на ходу засунув ветошь в карман куртки комбинезона, подошёл к надстройке, задрал голову и крикнул вверх, на мостик:

– Ну что? Как там у вас? Вроде нормально садимся. Я в машинах всё проверил.

Первым среагировал начальник РТС:

– Нормально садимся, без крена. Клетки уже видно. А ты, мех, давай-ка за икрой собирайся. На ужин пятиминутку сделаем, а может, и к обеду успеем.

Пятиминуткой на кораблях называли красную икру, опущенную на пять минут в крепкий тузлук (соляной раствор). Вкус она имела просто замечательный, но хранилась очень плохо, и съедали такую икру сразу же.

Теперь нам остаётся понять, почему с этим предложением старлей Ботинкин обратился именно к механику. Дело в том, что, помимо ответственности за электромеханическую боевую часть, у Славика, как у только что прибывшего на корабль и, естественно, самого молодого офицера, была ещё одна очень важная обязанность – в добровольно-принудительном порядке офицерский и мичманский состав МПК-17 единогласно избрал его заведующим кают-компанией корабля. С каждой получки офицеры и мичманы сбрасывались по четвертному (по 25 рублей, стало быть), а лейтенант Махуртов из полученной суммы каждый день прикупал что-нибудь к столу для вечернего чая, который по распорядку дня накрывали в 21 час.

Итак, мы продолжаем наш рассказ. Славик сдвинул пилотку на затылок, сделал удивлённое лицо и переспросил:

– За икрой? Да где же я её возьму?

В разговор вмешался старпом:

– Как где? Ты что, маленький ребёнок? Не понимаешь? Ты где сейчас находишься?

Люди на кораблях и на доке с серьёзными лицами ещё теснее придвинулись к МПК, наблюдая за тем, что происходит на его верхней палубе. Механик, занятый мыслительным процессом повышенной интенсивности, этого не замечал.

– В доке я нахожусь… – не совсем уверенно ответствовал уроженец города-героя Ленинграда.

Эстафету вновь подхватил начальник РТС:

– Правильно, в доке. А док-то где находится? Если посмотреть с точки зрения науки географии?

– На Камчатке.

– Правильно, мех. А что происходит каждый год на Камчатке в августе и сентябре?

На лице Славика проклюнулась улыбка:

– Красная рыба идёт!

– В том-то и дело. А ты знаешь, мех, что такое икра-пятиминутка? Когда ты цепляешь её столовой ложкой и кладёшь на кусок свежего хлеба с маслом… – Игоря понесло. – Поесть такое можно только на кораблях Военно-Морского Флота и в рыболовецких бригадах колхоза имени товарища Ленина, причём только осенью и только на Камчатке. Мех, ты представляешь себе, сколько витаминов и других весьма полезных питательных веществ, необходимых для твоего молодого организма, содержит эта изумительная икра лососевых рыб? Я уж не говорю о палитре вкусовых качеств этого достойного продукта. Ты, как яркий представитель населения европейской части нашей великой Родины, конечно же, пока ещё не имел счастья ощутить всю прелесть свежей икры-пятиминутки, но сегодня тебе представляется такая возможность. Воспоминания об этом.

Инженер-механик сглотнул вдруг набежавшую слюну.

– Игорь, не зарывайся, – тихонько толкнул товарища старпом.

Ботинкин опомнился и продолжал уже не с таким пафосом:

– Короче, мех. Надевай штаны от химкомплекта, бери подходящую ёмкость и спускайся на стапель-палубу. Когда док всплывёт, вода сойдёт, а на стапель-палубе останется красная рыба. Та, что с водой уйти не успела. Ты её собери и принеси на корабль. Рыбу мы выпотрошим, соберём икру и сделаем пятиминутку. Ну что, понял?

– Понял, – кивнул Славик. Но какое-то внутреннее чувство настойчиво подсказывало ему, что здесь что-то не так. Может быть, его разыгрывают. Этот начальник РТС – шутник известный, ему на язык лучше не попадайся. Механик огляделся, но вокруг себя – на СКР, на буксире, на башнях дока – он увидел только совершенно серьёзные, без малейшего намёка на улыбку лица. Никто не смеялся и даже не улыбался.

– А как же рыба в док-то попадает? – спросил он для успокоения души.

На буксире один из матросов, развернувшись на месте, резко отскочил от лееров и присел за спинами товарищей, крепко зажав обеими ладонями рот, из которого рвался наружу дикий хохот. Ряды наблюдателей тут же плотно сомкнулись, а из-за их спин слабо доносились сдавленные звуки не то всхлипываний, не то стонов.

– Мех, ну ведь док стоит в бухте. Так?

– Та-а-ак…

– В бухту впадает речка. Рыба идёт метать икру в маленькие речки. Ты читал об этом?

– Читал…

– Так вот, по дороге в речку некоторая часть рыбы проходит через погруженный док. А когда он всплывёт, та рыба, что не успела выйти, останется внизу, на стапель-палубе. Давай быстрее спускайся, а то вон уже и матросы собираются за рыбой. На всех много не хватит. Ты что, думаешь, там её центнер лежать будет? Ты зав кают-компанией или где? Или что? Или как?

Славику, наповал сражённому железной логикой старлея, не оставалось ничего другого, как поверить старшему товарищу.

– Иду, – сказал он и спустился в каюту.

Через пять минут инженер-лейтенант Махуртов вновь появился на верхней палубе в резиновых штанах типа «ползунки» от химкомплекта КЗИ-2 (комплект защитный индивидуальный) и с бачком, в который накладывают первое блюдо на десять человек команды.

– Ну-у, мех, – протянул старпом, – этот бачок – только для икры. А рыбу-то ты куда набирать будешь? Сначала ведь надо рыбу взять. Хвостов пять-семь хотя бы.

– А чего брать-то? – Механик понемногу начинал злиться.

– Возьми на камбузе большой лагун.

Славик плюнул за борт, сматерился неумело и отправился на камбуз.

– Может быть, ему посоветовать ещё и противогаз надеть? – обратился Ботинкин к старпому.

– Игорёк, прекрати издеваться над человеком, – ответил тот. – Надо ведь и меру знать.

Старлей Царедворцев огляделся – публики вывалило уже изрядно. На СКР, на буксире, на башнях дока и на шкафуте (средней части верхней палубы) МПК плотно стояли ряды зрителей. Бесплатный цирк ведь не каждый день показывают. Моряки из последних сил старались сохранять серьёзные лица, но сдавленный смех поневоле прорывался то здесь, то там.