Игорь Матрёнин - Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Ха! Вдруг припомнил, что в одном из детских интервью позавчерашнего, такого душного «нижегородского» периода я брякнул, что Петкун мой двоюродный брат. Меня конкретно тогда достала очередная бестактная журналистка с нелепыми сравнениями с петкуновскими «Танцами», коллективом, более чем достойными, и даже где-то родственным, но абсолютно, просто вселенски другим по эстетике. Ну и я беспечно дурканул. И понеслась! «Коллеги по цеху», родственники, друзья-приятели и «просто граждане на улице» тут же начали уважительно спрашивать: «Ну как, братан-то, помогает хоть немного? А я вот и смотрю, похожи вы, похожи…». Это мы-то похожи!!! Вот вам всепобеждающая сила печатного слова!

Ну и не совсем относящимся к нервной музыкальной теме постскриптумом я завершу этот кудлатый рассказик такой вот потешной историей!

Я, ещё молодой и красивый, в очередной раз рыщу по загадочной Москве на предмет, где бы оставить кассетку со своими «свежесотворёнными гениальностями». Забегаю с ходу в подвал обшитого тёмным деревом кабачка и в остолбенении застываю… Я ж из провинции, товарищи дорогие, ну так же нельзя!

Дело в том, что в одном из тусклых залов клуба происходит совершенно сюрреалистическое действо, смело заявленное в афише, как перформанс (!).

В зале на дубовых скамьях сидели ровными рядками на первый взгляд интеллигентные и даже, возможно, весьма интеллектуальные мужчины и женщины разных возрастов. Некоторые из них были даже в очках, что и натолкнуло меня на комплименты почтеннейшей публике.

А вокруг них суетливо вертелись и пошло извивались совершенно голые и нелепые девки, тряся своими разноразмерными штуками. И девки-то подобрались какие-то совсем «не модельные», коротконогие, разного роста, а о постановке движений и хоть какого-то формального сценического действия не было и речи. Просто толпа левых, вульгарных, вызывающих жалость и смех, но абсолютно голых тёток.

Удивительно, но благодарные зрители были совершенно серьёзны и относились к сему безобразию, как к акту высокого творчества. Лица были почти одухотворены, лишь из-под толстых очков сверкали глаза редких, несколько чересчур заинтересованных «телесностью» граждан мужского пола.

Я определёно почувствовал, что уже могу расхохотаться в голос, поэтому выскочил из импровизированного МХАТа и так и не досмотрел этот изумительный и на всю жизнь запомнившийся «перформанс». Однако согласитесь, даже он не дотягивает до игры «блюз» чем попало?

Каждый, у кого есть та капелька души, что нервно плещется от вечной людской несправедливости, наверное, хоть раз в жизни, да собирался уйти в монастырь.

А что? Закрытое суровое общество, отсутствие всяческих мирских соблазнов, тяжёлый, но благородный труд, масса времени для благодатных дум и покой… Покой, которого так ждёт уставшее сердце, когда наконец-то проклятые мысли перестанут роиться в дурной голове, отпустят её и начнется святое «безмыслие».

Но восторженное самоумиление неизбежно уходит, и ты прозреваешь вмиг, что это и есть то, что в Православии называется «прелесть» – довольно тонкая тема для такого, «в высшей степени» мирского романа, а проще-то говоря, крайне греховной и святотатской книжонки.

Но тем не менее пора уже бросать впадать в «псевдорелигиозное» самолюбование своим смешным стремлением «очиститься» и взмыть ввысь к непорочности.

Бросьте! Человек насквозь греховен, грязен страшно и никакие мгновенья эдакого «просветления» никогда не будут правдой! Хочешь стать лучше – стань! Делай ближнему добро, помоги падшему, выручи копейкой нищего, позвони старому другану, делай что-нибудь полезное людям КАЖДЫЙ ДЕНЬ без рефлексии, не красуясь, по честному велению души и даже насильно заставляя себя! И ты станешь чуть лучше, я убеждён! Чуть-чуть, «на микроночку», но это произойдёт, а многочасовые медитации оставим завязавшим алкоголикам, им так нужно занять чем-то «важным» (в глазах наивняка́, на который и расчёт) свои вывернутые «спиртуозой» мозги.

Один мой давний знакомец тоже кинулся было в спасительные объятья монастырской братии. Но когда в первый же день у него элементарно «спизд…ли» часы, он моментом изменил своё желание посвятить себя Высшему служению.

Здесь, за святыми стенами, всё было и будет так же, как и в миру – добрые люди и подлецы, усмиряющие плоть и домогающиеся гомосексуалисты, истовые труженики и лентяи-забулдыги, живущие молитвой и «подковёрные» карьеристы. Не обманывайте себя, не лгите другим, никакой святости нет и быть не может!

Есть два способа жить для человека, и они, как две разноцветные нитки в бабушкином клубке сложно переплетены – это наслаждение и преодоление!

Испепеляющее ежесекундное желание услады ненасытной плоти и слабенькие, робкие попытки этому противостоять, пересилить тяготы жизни и выйти из борьбы хотя бы со счётом «0:0».

Ну и на «постную закуску», «в качестве наслаждения», эпизодик из бездонного на байки «репабликанского» периода.

Я на службе, волосы распущены – «царственный» Вадим Д. сегодня снисходительно позволил покрасоваться густыми кудрями («ну так, ничё-ничё, такой «аля Джон Леннон стайл», есть в этом своя фишка, можно-можно!»). Истерически передумал он, правда, дня через два, и хвостик японского самурая снова украсил моё благородное чело.

Но пока длиннющие патлы мои «кочумают» и радостно благодарят своего рыжего хозяина за отдохновение. И вот вижу я, как степенно движется ко мне невысокий, с вёрткими глазками священнослужитель в чёрной рясе и весьма плотоядно ощупывает взглядом мою дохлую фигурку. Становится страшно. Он придвигается «до интимного» поближе и вкрадчиво молвит, старательно ворочая на домотканое благочестивое «о»: «Какие власа-то у тебя богатые, юноша! С такими волосами был бы ты у нас в Валаамском монастыре в большо-ом почёте!». (Даже священное «Валаамском» он «сусально» говаривал, как «Волоамском», на то же самое слащавое «о»)

Догадываясь, в каком именно «почёте» я был бы там у «них» в «Волоамском» монастыре, я побежал со всех ног от этого знатока мужских причёсок, на ходу смущённо благодаря за такой вот «православный» комплимент.

Надеюсь, мне не гореть в Аду за эту не в меру бойкую главку?

Говорить о музыкантском пьянстве можно бесконечно! Эта бездонная, неисчерпаемая, до жути сладкая, «извечная» тема для философских бесед, пространных рассуждений и просто смешных историй.

Разглагольствовать на тему трепетного сердца артиста, его нестабильной нервной системы и «мучительного пропускания через «мятущуюся душу» всех людских несправедливостей» давно стало уже общим местом, это уже, знаете ли, просто скучно. Но общеизвестно, что музыканты, поэты, художники, актёры, словом «всевозможные дармоеды», в связи с этим своим шатким положением в сложной и загадочной для них жизни выписали сами себе вечную индульгенцию в смысле отчаянного пития.