Константин Згуровский - Записки «ренегата»

В 1983 году я начал готовиться в рейс во Вьетнам на севастопольском судне с подводным аппаратом, как делал это не раз в северных морях. Было уже подготовлено рейсовое задание, судно стояло на рейде Владивостока. Но «человек предполагает, а Бог располагает». Произошло событие, нарушившее все мои планы. Нашим истребителем был сбит южнокорейский «Боинг», который упал у южной оконечности острова Сахалин. И наше судно с подводным аппаратом было послано на поиски в район катастрофы. Я не пошел в этот рейс, науки там не было, хотя опыт был бы, без сомнения, уникальный. Ребята, участвовавшие в рейсе, рассказывали потом, что видели на дне останки погибших людей и обломки самолета, в воде – плавающие стодолларовые бумажки. Много позже удалось узнать более или менее правдоподобную версию этого инцидента – и стало ясно, сколько цинизма и пренебрежения человеческими жизнями было проявлено с обеих сторон [49] Кстати, это был не первый корейский Боинг, сбитый нашими ВВС, у аналогичный инцидент произошел в Карелии. .

После развала СССР и закрытия Базы «Гидронавт» уникальные материалы, на сбор которых потрачены сотни тысяч, если не миллионы долларов, были частью утрачены, частью сохранены бывшими гидронавтами, которые при сожжении их «самостийниками» выхватывали тома отчетов и протоколов погружений из огня, разожженного на дворе Базы в Севастополе! У меня есть мечта собрать эти материалы и продолжить исследования. И на мой взгляд, рано отказываться от обитаемых ПА, особенно для разведки ресурсов на шельфе и материковом склоне (про военные аппараты я не говорю). По моему убеждению, подводные роботы не могут полностью их заменить. Я уже не говорю о возможности развития подводного туризма с помощью ПА. И их применения для довольно неожиданных задач, которые не сразу приходят в голову. Например, когда прекратила свое существование База «Гидронавт», японско-вьетнамская компания подрядила «ТИНРО-2» добывать глубоководные кораллы во Вьетнаме для производства ювелирных украшений (фото 15). Что, на мой взгляд, является не лучшим способом использования подводной техники ввиду редкости этих кораллов и их важной роли в функционировании глубоководных экосистем. Но тут уж – «кто платит, тот и заказывает музыку», а вьетнамское природоохранное законодательство, по-видимому, такого рода деятельность, увы, не регулирует. По крайней мере, компания подверглась преследованию отнюдь не за это, а за финансовые нарушения, и в 2014 году часть ее руководства вьетнамским судом были приговорены к пожизненному заключению, а один из руководителей – к смертной казни! О дальнейшей судьбе ПА «ТИНРО-2» мне ничего не известно…

Рейсы на судах базы «Гидронавт» в 1990 году на Дальнем Востоке, к сожалению, закончились. Начался новый этап – работа на иностранных судах, работающих в нашей зоне. Нашу группу в составе начальника Охотскрыбвода Аскольда Пынько (его именем впоследствии назвали пограничный катер-сторожевик) и нескольких ученых ТИНРО отправили в Петропавловск для посадки на борт американских краболовов. По прибытии на Камчатку нам сообщили, что американские корабли в Петропавловск не пустили, и нам нужно лететь в Провидение, на Чукотку, где они нас и заберут. В Провидении нам пришлось отослать все советские деньги домой, таковы были тогдашние правила. Еще одно дурацкое правило – на каждый выезд за границу нужно было получать отдельное разрешение представительства МИД на Дальнем Востоке, расположенного в Находке. И когда я уже стоял на палубе катера, который должен был нас доставить на борт американского судна, прапорщик, державший мой паспорт, ехидно улыбаясь, сказал: « А вы знаете, что вы не можете проследовать для посадки на иностранное судно, так как ваше разрешение на выезд погашено вашей поездкой в Канаду, и вам нужно ехать в Находку, в представительство МИД – ставить новое разрешение в паспорт? ». И я остался в Провидении на берегу один, без денег, без обратного билета, в условиях нелетной погоды. Пришлось провести там почти две недели, питаясь чем придется. Но сдружившись с двумя магаданцами, ждавшими, как и я, самолета, я перехватил у них денег на билет и, добравшись до Магадана, заняв у коллег из Магаданского отделения ТИНРО, отдал им долг. Вернувшись во Владивосток, сел за научные статьи и отчеты. Но тут у меня появилась возможность реабилитироваться в своих глазах. Когда я уже дописывал годовой отчет, к нам в лабораторию вбежал специалист по палтусу – Леонид Кодолов и сказал, что ему нужен напарник, знающий английский язык, на американское судно-ярусолов, работающее по совместной программе. Судно называлось романтически – «Alaska Mist», ну как я мог отказаться! Мы улетели в Петропавловск-Камчатский, где не обошлось без новых приключений. Так как такси тогда было найти проблематично, меня, на одолженном у приятеля «Запорожце», ждал мой товарищ, «летнаб» [50] Летный наблюдатель, он потом переехал в Ростов, где погиб, вступив в неравную схватку с местными милиционерами. Костя Непомнящий, который в КамчатНИРО занимался учетом с вертолета заходящего в реки лосося (мы как-то до этого уже летали с ним на учет – никогда меня в море так не укачивало, как во время резких зигзагов вертолета вдоль извилистых лососевых рек!). На Камчатке раньше, ввиду того, что такси не хватало, местные компании старались охватить как можно больше клиентов за раз, поэтому, даже когда ты опаздываешь на самолет, такси может по заявке опоздать на 30 минут и больше. И диспетчер будет рассказывать встревоженному пассажиру, что водитель «проколол колесо», что его задержали гаишники, и прочие байки. До тех пор, пока до этого пассажира не дойдет очередь отвезти его куда надо. Но зато потом тебя везут «со свистом по ухабам», и ты практически гарантированно успеваешь на свой самолет! Поэтому – лучше всего иметь «свои колеса»! Естественно, дома у него нас ждал ужин, с большим количеством копченого лосося и соленой красной икры. Мы торопились, и на нашем «Запорожце» сделали лихой разворот и в кромешной тьме въехали в грязь [51] Сразу вспомнились мой родной Кисловодск и Севастополь, где цветы на клумбах пересаживали почти каждый день и телефонные будки мыли с мылом. . Пришлось выйти и выталкивать «украинский броневик».

И тут я почувствовал, что моя нога проваливается в пустоту – в открытый канализационный люк! Нога распухла моментально. Я решил – растяжение и к врачу не пошел, тем более, что утром нам нужно было лететь в поселок Корф в Корякском округе вместе с российской частью палубной команды и обработчиков и коллегой из ТИНРО. По прилете в Корф меня через залив отвезли на катере-буксире в местную больницу и сделали рентген распухшей лодыжки – оказалась трещина в кости. Ну что было делать? Я был единственный англоговорящий среди двадцати человек! Ногу загипсовали, и меня, как Юрия Никулина в популярной комедии «Бриллиантовая рука», судовым краном доставили на борт. Откуда-то взялся капитан-американец, который, увидев меня, сразу сбегал за костылем. С этим парнем, по имени Марк Доуни, обладавшим гремучей смесью итальянской и ирландской крови, мы крепко подружились, так как он поселил «болезного» в своей двухкомнатной каюте. В отличие от многих виденных мной капитанов, этот работал в две смены – стоял вахту как штурман, а потом шел насаживать вручную наживку – кальмара на крючки [52] Ведь палтуса и треску мы ловили ярусом – канатом, так называемой хребтиной, с отходящими от нее тонкими прочными веревками – поводцами с большими крючками на концах.