Александр Ананьев - Книга пятая. Реформы тела

Цирк сгорел, но клоуны-то остались, и теперь им пришлось перейти в заснеженный сибирский воркаут. Выработавшаяся привычка к физкультуре не пасует ни в каких обстоятельствах! Не искал отговорок, и как бы на тот момент не зудела гордыня, но встал и пошел в прибрежный лес искать замену. Обнаружив советские заброшенные и изрядно ржавые тренажеры, я несколько натужно, но все же выдохнул. Нашлась площадка для удовлетворения минимальных фитнес-потребностей. Занимался на улице без малого полгода, пока не переехал в Москву. Правда, были некоторые вкрапления других спортзалов летом 2019 года, о чем тоже упоминал в третьей книге.

Когда образ жизни впитывает в себя стержневые составляющие, тогда глаз неизменно находит подходящие средства, а вопрос нытья или целесообразности выходить из дома в снег или дождь даже не поднимается. «Матч состоится при любой погоде» – известная фраза, появившаяся в конце 19 века на велосостязаниях в Питере, стала для меня девизом. Раньше я никак не мог понять, почему некоторым не сидится дома в ливень или вьюгу. Оказывается, для них такой вопрос вообще не стоит. Есть только то, что они делают. Делают то, что делают и все.

В течение разных времен мы с Проводником периодически упоминали вопрос гормональной поддержки тренинга. Всякий, кто даже не совался в спортзал, имеет мнение на счет стероидов. В основном это мнения крайностей. Более популярным является осуждение самих препаратов и людей их применяющих. Отсутствие квалификации не такая проблема, ведь мы редко прибегаем к изучению вопроса для формирования отношения. Вязкость осуждения настолько велика, что сами спортсмены старательно скрывают использование, раскрываясь лишь в среде коллег. Мифы вокруг культуризма, пожалуй, максимально выраженные, ведь ничто иное как человеческое тело не вызывает столько волнений в умах людей. Проходя мимо выражено атлетичных ребят каждый, непременно сложит мнение, основанное на собственных страхах и предубеждениях.

Тогда я думал, что вне зависимости от пола группы мнений будут вновь выражать полярность: завистливое обесценивание и восхищение с придыханием. Разумеется, на тот момент я не мог знать о другой категории людей, которые шагнули выше по ступеням измышления. Упрощенно говоря, в то время во мне зрело и укреплялось убеждение, что нужно быть именно большим и выражено красивым. Занятно вспоминать, но я вовсе не мог различать противоестественные параметры и пропорции культуристов. Такая слепота временами необходима человеку для прохождения персонального жизненного опыта. Кто бы мог знать, как именно определяется набор этих ступенек жизненной лестницы отдельно взятого человека.

Вероятно, все это проистекает из глубинных комплексов неполноценности, зарождавшихся в детстве. Мне довелось уродиться с непопулярным недугом рыхлости зубов, которые с самого рождения отличались нежизнеспособностью, постоянно разрушались, болели, выделяли запах. Картина была разной степени запущенности, но всегда неэстетичной. Легко предположить, что застенчивость и кричащая стеснительность особенно в отношениях с девушками меня тяготили. Приходилось постоянно прикрывать рот рукой и меньше улыбаться. Форма тянет содержание, и моя психология стремилась к личностной замкнутости, хотя и компенсировалась детской непринужденностью. Ребята во дворе и в школе не исповедовали тактичность, хотя на прямые оскорбления решались немногие.

Проблемность обострилась с началом полового созревания, когда я не мог игнорировать взгляды девчонок. В самом деле, моя улыбка была некрасивой, зубы были серых, желтых, темноватых тонов с выраженным гнилостным запахом. За долгие годы я отчасти привык к запаху, но окружающие шарахались по мере приближения. Какие уж тут первые поцелуи. Все это сопровождалось классическими прыщами, которые почти сразу стали достаточно глубокими, чтобы сохранить рубцы на висках до сих пор. Только к четырнадцати годам маме удалось частично реконструировать мне передние резцы. Я начал учиться общаться и улыбаться непринужденно. У самой мамы тоже были проблемы с зубами с моего рождения, по ее словам, во время родов они стали буквально вымываться.

Не следует забывать так же финансовую составляющую детства и юности. Я родился в бедной семье, в 37-метровой хрущевке, доставшейся родителям от бабушки или прабабушки. За 17 лет постоянного проживания с родителями квартира ни разу не знала ремонта, и находилась в ветхом состоянии с обваливающимися кирпичами и гниющей фанерой на полу. Странное дело, но видимо родители так свыклись с нищим образом жизни, что даже уборкой не занимались. Густая паутина по углам в ванной с кусками штукатурки висела годами, до сих пор оставаясь в моей памяти. Естественно, привычкой к чистоплотности я заразиться не мог. В подобной ситуации я как огня боялся приглашать в гости друзей, одноклассников и знакомых. Тогда было принято ходить в гости, много времени проводили таким образом.

Я постоянно ходил в разные дома, но всячески уклонялся от ответных визитов под разными предлогами. Было стыдно за место, где жил. Мама старалась дать нам с сестрой лучшее из того, что могла, но заниматься собственной жизнью вовсе не стремилась. В сущности, именно так работает психоаналитический паттерн «яжмать», когда женщина всецело устремляет фокус внимания на жизни детей, и всесторонне бравирует данным обстоятельством. На деле, она просто не знает, как еще можно жить, и на всякий случай боится неопределенности. Фокус не слишком работает, ведь снимая ответственность за собственную жизнь, начинаешь незаметно транслировать безразличие к этому превостепенному обстоятельству. Даже без навыков аналитической работы детеныши считывают правила игры, где взрослые объясняют все провалы в жизни тем, что посвятили ее детям.

Кто-то еще добавляет другие категории из внешнего мира, но для женщин популярны спойлеры через детей и мужей. В разные периоды жизненных неурядиц они то и дело вспоминают, насколько светлые годы были подарены их мужьям или отпрыскам, которые не в состоянии оценить и вернуть благодарность сторицей. Целые поколения людей вторят одному и тому же сценарию. Нередко они воспроизводят слова досады своих матерей и отцов, но уперто продолжают сливать жизнь в угоду кому-то. Это сложнейший вопрос, где нет однозначности. Я видел, сколько страданий мама проживала в то время, когда старалась в меру возможностей находить деньги на еду или саму еду.

Помню, порой нам нечего было есть, или почти нечего, а хлеб с маслом и сахаром долгие годы был первейшим лакомством. Помню, как когда-то киви спутал с картофелем, поскольку фруктов нам доставалось немного. Помню и как бабушка укоряла отца в праздности и алкоголизме, который всю жизнь сопровождает его. Находясь внутри жизненной истории сложно рассуждать о чем-то, но даже тогда мама нередко вспоминала былые возможности уйти от отца к более успешному и социально благополучному мужчине, который, кстати, ей это предлагал. Такими историями забиты мечты почти каждой женщины лет от тридцати. Временами она поддается меланхолии и хочет помечтать, как бы все могло быть, если да кабы. Бери и делай! Только ведь страшно, и куда проще сидеть ныть годами. Давление шаблонов порядочности мешает людям видеть шире, в том числе затмевает собственный прозрачный интерес.