Ольга Ткачева - Я продолжаю жить!

– Тяжело, – признался я и добавил шепотом: – Только маме не говори, пожалуйста.

– Хорошо, – засмеялся папа, – не скажу. Поможешь мне сегодня?

– Конечно, – обрадовался я. – А что мы будем делать?

– Подготовим стены мастерской к покраске. Их надо ошкурить и нанести грунтовку. Держи наждачную бумагу и повторяй за мной.

Я взял кусочек наждачки, встал рядом с папой и стал водить по доскам, как он показал. Ошметки старой краски и пыль полетели во все стороны. Я даже зажмурился, чтобы мусор не попал мне в глаза.

– Не спеши, – предостерег меня папа, – чтобы заноз не нахватать.

Я смотрел на него и восхищался: как здорово у него все получалось! Папа многое умел: и строить, и вырезать по дереву, и рисовать. Он никогда не сидел без дела: все время что-то мастерил, придумывал. А я ему помогал. Вместе мы сделали стол для кухни и стулья. Поставили новый забор и выложили из камней дорожку от калитки к дому. Выкопали маленький пруд и повесили качели. Благодаря папиным заботам в новом доме становилось все удобнее и лучше.

– Равиль, в какой цвет ты бы хотел покрасить мастерскую? – спросил папа.

– В зеленый, – тут же ответил я.

– В какой зеленый? Как цвет травы или в изумрудный, как вода в нашем пруду?

Я перестал шкурить и задумался. Папа знал, что я различаю множество оттенков и даже подписываю все свои карандаши. Внешне их цвета выглядели схожими, но оттенки при рисовании получались разными, поэтому я наклеивал на карандаши бумажки с названиями цветов, чтобы не путать их друг с другом.

– Может быть, покрасим в оливковый? Только не знаю, какой лучше: в темный или светлый?

– А ты покажи на своих карандашах, тогда и выберем, – предложил папа.

– Хорошо, я принесу их. И давай, когда закончим грунтовать, порисуем?

– А давай, – согласился папа. – Ты пока беги за карандашами и альбомом, а я доделаю эту стенку и буду ждать тебя в мастерской.

Я побежал к дому. Так спешил, что перепрыгивал через одну ступеньку лестницы, чтобы поскорее добежать до комнаты: детские были на втором этаже. Влетел и повалился на кровать ничком в подушку. Только сейчас я заметил, как устал. «Но рисовать все равно пойду, – сказал я сам себе. – Полежу пять минут и побегу назад, в мастерскую». Там всегда проходила усталость и я становился волшебником. На белых листах в считанные минуты оживали чьи-нибудь мечты и рождались увлекательные истории, которых прежде не существовало. Карандаши были моей волшебной палочкой, а ловко управляться с ними научил меня папа. Нам нравилось рисовать вместе. Мы часто уединялись в мастерской и придумывали истории на бумаге.

Однажды в моем альбоме поселилась милая старушка с таксой. Они жили в Лондоне, на маленькой улочке, и каждый день под вечер прогуливались в парке. Старушка надевала синий плащ, шляпку с вуалью, брала в руки крохотную сумочку, поводок и выходила на улицу. Такса, я назвал ее Молли, была любопытной и юркой. На прогулке она все время норовила засунуть нос то в цветущие кусты, то в открытые двери магазинов. Старушка едва заметно одергивала поводок, и Молли покорно возвращалась к ее ногам, чтобы степенно вышагивать рядом с хозяйкой. Но через пару минут снова со всех лап, забыв о приличиях, устремлялась к любопытному предмету. Поводок резко дергался в руке старушки, и вуаль на шляпке вздрагивала. По парку они делали ровно один круг, а затем непременно заходили в булочную. Старушка покупала горячую выпечку, и они шли домой пить чай с клубничным джемом.

– Таким же вкусным, как мама подает нам на завтрак? – спросил тогда меня папа.

– Да! – засмеялся я.

С папой мы не только рисовали, но и вырезали фигурки из дерева, лепили из пластилина. Наша коллекция красовалась на полке в мастерской. Там были разные животные: собаки, лисы, барашки и, конечно, мои любимые медведи. Я слепил их больше десяти, и ни один не повторял другого. Я даже дал им имена. Здоровяка, стоящего на задних лапах, назвал Буг, как в мультике «Сезон охоты», а толстяка с белым животом – Балу. Были среди них и мудрый Потапыч, и добродушный Мишутка, и неуклюжий Топтыгин. С ними я тоже сочинял истории. Папа помогал мне вначале, а потом переключался на свои дела. «Вот и сегодня он, наверняка, опять придумает что-нибудь интересное», – подумал я, поднялся с кровати, взял карандаши, альбом и побежал в мастерскую. Силы вернулись.

– Что будешь рисовать? – спросил папа, когда я вошел.

– Рисунок для аташки.

– Того, который пасет овец на лугу с карагачем?

– Да. Сегодня мы с ним вдоволь поболтали.

– Он снова рассказывал сказки?

– Нет, мы смотрели в облака и говорили о мечтах. Пап, представляешь, он сказал, что я осуществил его мечту!

– Вот как? И какую же?

– Стал ему внуком.

Папа улыбнулся и погладил меня по голове:

– Выходит, и мою мечту ты тоже исполнил. Я мечтал о смышленом, добром мальчишке, и появился ты.

– Значит, мечты действительно сбываются? – оживился я.

– Сбываются. Надо только искренне в них верить. А еще, скажу тебе по секрету, мечты исполняются, если их рисовать.

– Ух ты! Тогда я нарисую рисунок для аташки, и он перестанет грустить! – обрадовался я.

– А ты сам о чем мечтаешь? – спросил меня папа.

– О домике на дереве, – сказал я, раскладывая карандаши. – Хочу, чтобы там был шалаш и смотровая площадка с настоящим штурвалом, как на корабле. Я буду оглядывать двор из бинокля и представлять, что вокруг меня море.

– Слушай, – повернулся я к папе, – а если я все это сейчас нарисую, то моя мечта сбудется?

– Попробуй, – хитро улыбнулся папа. – А я нарисую новую будку для Шарика. Как, по-твоему, он о ней мечтает?

– Я думаю, очень, – рассмеялся я.

День пролетел незаметно. После ужина я поднялся в свою комнату и стал ждать маму. Каждый вечер она приходила ко мне перед сном. Мы разговаривали о том, как прошел день, а потом читали книжки. Мне нравилось, когда читала мама. Я и сам умел, но у нее получалось интереснее. Мамин голос звучал негромко и так нежно, что даже самые злые герои вызывали улыбку и симпатию.

Больше других мне нравились книжки о кругосветных путешествиях. Я часто представлял свою кровать огромным кораблем и мечтал доплыть до острова с настоящими пиратами. От мыслей о возможных сражениях, поисках сокровищ и штормах у меня всегда захватывало дух. Я взял со стола рисунок с домиком на дереве и еще раз на него посмотрел. «Вот будет здорово, когда моя мечта исполнится», – подумал я и перевел взгляд на большую карту, которая висела над моей кроватью. Ее подарил мне папа. Каждый день я разглядывал материки и океаны и представлял, как однажды побываю на всех континентах. А пока отмечал фломастером страны и моря, названия которых выучил.